Как никогда я чувствую, что жива. Одежда, которая раньше была на мне, много слоев кожи, которые обнимали меня раньше, казались мне защитой. Защитой от жгучего солнца, от ледяного дождя, от обид сильных, от царапин жестоких. Я разделась. И впервые почувствовала себя по-настоящему защищенной.
Сказать: «Я люблю тебя. Не могу без тебя. Хочу тебя. Будь в моей жизни». Сказать: «Я ненавижу тебя. Ты делаешь мне больно. Ты убиваешь меня. Убирайся от меня». Вырвать все это из себя, освободиться.
Когда ты голый, ты еще больше одет.
Самолеты перестали летать. Машины перестали ездить. Люди перестали ходить. Говорят: «Мир остановился». Мне кажется… Мне кажется, именно сейчас мир пришел в движение. В бездействии – действие. Работа – в остановке.
Дни, которые мы живем сейчас, – кажется, никогда в жизни я еще не жила. Живу сейчас. И когда говорят: «Мир остановился», – я чувствую другое.
Живем. Может быть, впервые.
50 years and glowing stronger 1932–1982
Он написал ей. Поздно ночью. «Что делаешь? Как ты? Хочешь прийти? Бокал вина? Я очень хочу, чтобы ты пришла…»
Она злилась, ненавидела, проклинала его. Она думала о нем год, пыталась вычесать из головы, выплюнуть из горла, вырезать из сердца. Почти. Он почти вышел из нее…
«Я очень хочу, чтобы ты пришла».
Она знала, что стала сильнее за этот год. Мужчины, которые хотели ее, сделали ее сильнее. Их желания превратились в ее силу. Она знала: сейчас она увидит его и скажет, как сильно ненавидит.
Он открыл дверь и не выпустил ее из своих объятий, губ… Она задыхалась, цунами рушило ее внутренние стены, сходила с ума.
Буря утихла.
Они курили у окна. Успокоившиеся. И море за окном. Ночное, спокойное. Он сидел в кресле, она стояла рядом, он взял ее за руку и потянул к себе. Высокий, сильный, взрослый, он прижался к ее груди. Она застряла в его руках и в своих мыслях. Таким слабым она его не видела никогда. Она посмотрела в его глаза:
– В них совсем нет счастья.
Он улыбнулся, отвернулся. Она снова посмотрела в его глаза, ей стало страшно:
– В них нет счастья…
Пол в гостиной был прохладным, они грелись друг другом. Запах – она уже забыла его запах, он сводил с ума, она не могла им надышаться. Он встал, закурил снова, и потом отчего-то его взгляд стал растерянным, а голос тихим:
– Я забыл, у меня для тебя кое-что есть… Я купил ее тридцать лет назад в Нью-Йорке. Хочу, чтобы она была у тебя.
Это была зажигалка Zippo. Бронзовая, поцарапанная, с надписью на английском: «50 YEARS AND GLOWING STRONGER 1932–1982».
Теперь растерялась она:
– Если ты умрешь от пандемии, у меня хотя бы что-то останется от тебя…
Он засмеялся.
На следующий день пандемия забрала тысячи. Море было спокойным.
Пол в гостиной стал прохладнее. Они ушли в спальню. Чтобы стать следующими.
Быть Фросей Шнеерсон
Глава первая
Вот он – Очаг. На третьем этаже трехэтажного дома с соседями за стенкой и голубями на крыше. Входите, не