Девственница. Ирина Черная

Олю. Папа не читал мне сказок. Он все время проводил возле супруги. Дима, вообще делал вид, что не знает о моём существовании… Мне было грустно. В те дни за мной присматривала тётя Глаша. Однажды она приказала мне идти в ванную, но я закатила истерику… До сих пор стыдно. Я кричала, о том, что позволю купать себя только маме Оле, ведь этим всегда занималась лишь она. Я тогда впервые назвала её так. Мама Оля. Теперь я с тоской вспоминаю это время. Нужно было её называть так всегда, потому что она была ко мне добра… Я этого не ценила. Я отчётливо помню день её смерти. Трое врачей были около мамы Оли они все совали в неё свои иглы, а она так тяжело хватала воздух ртом. Папа отвернулся к окну и тихо плакал, мы с Димой стояли в дверях еле дыша. Я помню, как схватила его за руку:

      – Мама Оля умирает? – спросила я.

      Он посмотрел на меня тогда, как будто видел впервые:

      – Да, пташка. Это было последнее, что сказал он мне. После мы заговорили с ним спустя десять лет.... Но тогда, я заплакала, а он, взяв меня на руки, унес в мою комнату. Уткнувшись ему в плечо, я плакала. Мне было жалко маму Олю. Очень жалко. Дима, поглаживая меня по спине, ждал, когда же я успокоюсь. Маме Оле было 42 когда она умерла. Это была онкология яичников. Все погрузилось в ещё больший мрак. Дом, люди и я. Я больше не пела песен. Только тихо сидела в своей комнате, ожидая, когда придёт тётя Глаша и посидит со мной, чтобы я совсем не сгинула от тоски. Учебный год подошёл к концу. Я окончила первый класс, а Дима школу. Через некоторое время он уехал. И в доме стало ещё более тихо, чем когда-либо. Я спросила у Тети Глаши куда же уехал Дима, и когда он вернётся. Она тогда так серьёзно взглянула на меня, размышляя о том, говорить ли мне правду…

      – Он уехал в Англию учиться, и вряд ли вернётся обратно.

      – А как же папа и я? Тетя Глаша молчала.

      Тогда мне многое наконец стало понятно. Держала его здесь только мама Оля. Мы с папой ему были не нужны.

      Пошли годы, я вновь занималась пением и танцами. Со временем папа пришёл в себя и посвятил свою жизнь моему воспитанию. Нам было хорошо, он учил меня математике и истории. Он был умным. Мой папа. Я же в свою очередь каждый вечер играла ему на пианино. Он просил так развлечь его, но со временем я поняла, что эта хитрость, помогла мне стать опытным музыкантом. Я давно обогнала учебную программу. Я любила музыку и до сих пор люблю. Она всегда со мной. Только лишь музыка остаётся бессмертной. Нам было хорошо с папой. Он учил меня жизни, а я дарила ему свою детскую непосредственность. Когда мне стукнуло двенадцать лет, папа решил серьёзно поговорить со мной о "женских делах". Так он их называл. Я сказать честно не понимала о какой крови он толкует, но через некоторое время, все поняла. Бедный мой папа, как он смущался, рассказывая о том, что нужно быть осторожной с мальчиками. Сказать на чистоту, я не совсем понимала, о чем он пытается сказать… Моё увлечение помогло мне стать очень востребованной персоной на школьных мероприятиях, и папа не пропускал ни единого выступления, снимал