Учитель обозрел свою паству. Киянок сверкал в его культе. Шумно вобрав в себя пыльный воздух мастерской, он сообщил нам, что мы должны делать и чего не должны. По этому поводу, я скажу только одно слово: "Зря". Человеку, а тем более ребенку, не надо знать того, чего ему нельзя делать. Потому что он обязательно станет это делать. Это же логично. Но учитель трудов был не в ладах с логикой, иначе бы он и не стал трудовиком. Он сказал: «Не шумите и не получите по шее». А нам послышалось: «Пожалуйста, стучите киянками по столам, мне радостен и приятственен этот звук». Ну надо, так надо. Как только учитель ушёл освежиться огуречным лосьоном, мы, не мудрствуя лукаво, стали херачить киянками по столам. Как стахановцы. Только щепки летели. Среди грохота мы расслышали, как в подсобке на обитый жестью пол рухнул мешок гнилых костей. Стук прекратился. Через секунду в мастерскую ворвался учитель. Из его ушей ручейками сбегала сукровица. Но это было нормальным явлением, побочным действием приёма алкогольсодержащей продукции.
Вернувшись, учитель увидел прилежных учеников, добросовестно выполняющих задание. Тихая, спокойная рабочая атмосфера. Творческий процесс. Трудовик вытаращил и без того выпученные глаза. Классический пример экзофтальма. Некоторое время он прибывал в растерянности, не зная, что предпринять. Либо начать избивать детей, либо начать избивать детей. Потом в голову ему пришла мысля. Хорошо, что не опосля. Мысль о слуховых галлюцинациях. И неплохая такая мысль, я вам скажу. Он подумал, что ему это все послышалось. Что никакого грохота не было. Вот чудеса какие. Он ухмыльнулся, почесал наждачной бумагой лоб и вернулся к себе в закуток. Убедившись, что учитель ушёл, мы стали обрабатывать киянками все кроме заготовок. Мы били по столам, долбили по станкам, стучали по стенам. Кому-то из учеников раздробили череп, но в суматохе, он не заметил полученную травму и продолжал принимать активное участие во всеобщей симфонии грохота, нанося оглушительные удары по чему не попадя. Вскоре у половины