– Ну, понятно. Церковь взорвали, но почему за кладбищем перестали ухаживать?
– Вы забываете, в какое время тогда люди жили. Здесь ведь не нищие похоронены. До революции люди в городе жили неплохо. По советским меркам они считались бы буржуями, или, в крайнем случае, кулаками. И родственные связи с такими людьми были пагубными для потомства. Поэтому тем, кто остался в живых, и приходилось скрывать своё прошлое. А покажись они здесь на кладбище, и тайна была бы раскрыта. Так последующие поколения уже и не знали ничего о своих предках.
– Да, – вспомнил Аркадий, – несколько лет назад мне пришлось с этим столкнуться.
Внучка пришла к Аркадию с вопросом:
– Деда, а кто были твои родители?
– А почему ты вдруг о них вспомнила?
– Нам в школе дали задание, чтобы каждый составил генеалогическое древо своей семьи.
Аркадий по старой привычке насторожился. Когда-то определённые органы интересовались тем, из какой семьи вышел тот или иной человек. И не дай бог, если человек происходил не из рабочих или крестьян. Трудно приходилось тем, кто происходил из семьи священника, мелкого торговца, любого частного владельца. О выходцах из семьи помещика или капиталиста и говорить нечего. Таких могли не только посадить, но и просто расстрелять как вредный элемент.
Остальным тоже приходилось несладко. Трудно было поступить учиться, продвигаться по службе. Действовал принцип «яблоко от яблони недалеко падает». А куда оно должно было падать, если имущество отобрали, родителей расстреляли. Вряд ли кто-нибудь в таких условиях кричал от восторга: «Да здравствует Советская власть!» Но выживать как-то надо было. И на людях приходилось-таки кричать.
В почёте тогда были только бедняки. Во многих населённых пунктах висели лозунги «Да здравствуют бедняки!» В еврейском местечке, где жили родители мамы Аркадия, все говорили на идише, и лозунг этот тоже перевели на родной язык. Но переводчик, очевидно, оказался не очень грамотный, и в переводе получился лозунг «Да здравствует бедность!» Поэтому многие не могли этот лозунг понять и задавали друг другу вопросы:
– Бедность ведь у нас уже есть. Так для чего надо было устраивать всю эту революцию?
Но тем, кто к голытьбе себя не относил, нужно было как-то приспосабливаться. Многим приходилось отказываться от родителей. Аркадий вспомнил историю инженера Голикова с Урала. Человек был способный, стремился в науку, но происходил из семьи священника. Поэтому дальше металлургического завода ему дорога была закрыта. Но когда он отказался от отца, то начал продвигаться по службе и возглавил в Москве видный институт.
В силу всех этих обстоятельств люди не афишировали прошлое своей семьи, зачастую всячески скрывали. И если были они не из рабоче-крестьянской семьи, то писали «из семьи служащего». Власть такая запись устраивала: хоть и не рабочая косточка, а всё ж не из эксплуататоров. А ведь многие частники и не были эксплуататорами. Если человек держал лавку или мастерскую, то зачастую