В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе. В. Ф. Солдатенко

возможностей». Их воззрения – свидетельство того, что они, как наследники славных освободительных традиций кирилло-мефодиевцев, сохранили верность выношенным идеям славянской федерации. Торжество Российской революции, федеративное переустройство государства они считали важнейшей стратегической целью, открывающей путь к реализации давних замыслов европейского масштаба. «Я твердо верю, да и не один я, – убеждал М. Грушевский, – что великая революция российская, только бы ее защитить от упадка и анархии, – очень повлияет на политическое переустройство всей Европы, на ее превращение в Европейскую федерацию. О такой федерации думали издавна политики и специалисты государственного права: они считали ее логическим выводом со всего дальнейшего развития европейской жизни. Она только казалась очень далекой до последних событий – так как теперь кажется близкой и осуществимой. И вот почему я и другие нисколько не озабочены полной политической независимостью Украины, не придаем ей никакого веса. Для ближайшего времени вполне достаточно широкой украинской автономии в федеративной Российской республике. А в будущем, надеемся, эта республика войдет в состав федерации европейской, и в ней Украина станет одной из наиболее сильных, мощных и надежных составляющих частей – одной из опор этой Европейской федерации» [91].

      Думается, есть немало оснований утверждать, что такой четкой, конкретной программы к тому моменту не смогла выработать ни одна политическая сила в России.

      Достаточно вспомнить, что Временное правительство, поспешившее провозгласить страну демократической республикой, не удосужилось ни принять сколько-нибудь целостной, внятной концепции своей деятельности, ни хотя бы принципиально определиться относительно животрепещущих вопросов момента – об окончании войны и заключении мира, об отношении к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, о созыве Учредительного собрания и конфигурации органов исполнительной власти. Полная неопределенность оставалась в аграрном, национальном вопросах, всячески тормозилось принятие рабочего законодательства[92].

      Даже сравнительно более мобильные образования – порождения революционного творчества – Советы оставались долгое время в состоянии поиска приемлемой платформы. Ни мартовское совещание Советов в Петрограде, ни Первый Всероссийский съезд Советов в июне 1917 г. не смогли преодолеть разнобоя в подходах участников к назревшим проблемам жизни страны [93].

      Хотя по объяснимым причинам, но все же только к концу апреля (Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б), Петроград) смогли в общем и главном прийти к единству мнений большевики, совсем непросто воспринявшие курс на переход от буржуазно-демократической революции к социалистической[94]. Впрочем, и в последующем тут не обошлось без определенных трений.

      Естественно,