Но вот показалась Суламифь, а с нею Нейхеми – молодая жена Эйната: ходить в одиночку по узким каменистым дорогам было небезопасно. Эвимелех, подобравшись поближе к молодым женщинам, принялся ждать, когда Суламифь хотя бы ненадолго останется одна. И дождался: Нейхеми, отлучившись за кувшином с водой и вином, скрылась в одном из шатров.
На мгновение юноша задержался в своем укрытии, вглядываясь в фигуру и лицо Суламифь, улавливая в нем малейшие перемены, произошедшие за время разлуки.
Суламифь была юна и чиста. Сейчас она осталась в легком одеянии, без платка. Заплетенные в косы волосы своим благородно-сизым блеском напоминали Эвимелеху ночное небо, которое так часто черно-синими гроздьями зрело и сверкало над его головой, переливаясь и томясь своими золотыми мерцающими или неподвижными звездами. Большие темные глаза, цвет которых нельзя было определить словом и однозначно запечатлеть в памяти, сейчас казались густо-синими – будто небо отражалось в пенистом омуте глубокого ручья.
Суламифь потянулась вверх и привстала на кончики своих небольших тонких ступней: с дороги она сняла легкие сандалии, давая ногам отдых. Поднимая виноградную лозу, за ночь заметно подросшую и расправившуюся, девушка на мгновение замерла: гибкая, сама, как виноградная ветвь, смуглая и упругая, как бесценная глина в руках искусного мастера, – она глядела куда-то поверх виноградников, неширокими длинными прядями распростертых далеко по склонам холмов, куда-то за синее небо, за солнце, – погруженная в свои думы и мечты. Полуоткрыв губы, она что-то нашептывала или напевала. А может, звала кого-нибудь?
Эвимелех залюбовался девичьей красотой Суламифь. В ней не было округлых, завершенных линий, которые обычно отличают фигуру зрелой женщины, не было стойкой уверенности в своих движениях. Она напоминала прекрасный цветок розы, который вот-вот готовится раскрыть свои лепестки, но эта пора еще не настала, и таинственные жизненные соки то дремлют в нем, то взывают к свету и воле, к пробуждению, инстинктивно предчувствуя счастье и боль расцвета и плодоношения.
Эвимелеху нравилось брать Суламифь за руку и чувствовать, как неведомая до сих пор истома, причиняющая и страдание, и наслаждение, и страх, производит таинственные изменения в его теле, смущает покой и уносит в безграничные мечты и чудесные ожидания. Суламифь тоже было хорошо с Эвимелехом, но плотское желание пока было незнакомо ей. С Эвимелехом ей было весело и интересно, он был не похож на других мальчиков и юношей своей вдумчивостью, стремлением к созерцанию.
Он был рядом, и даже сейчас, когда они стали видеться реже, Суламифь воспринимала Эвимелеха частью себя. Он мечтал о совместном доме и ложе –