– Брак – это ведь работа, а не отдых, да и я на самом деле хреновая хозяйка, я не успеваю ничего, – Аня всхлипнула, – я сама во всём виновата… Я не заслуживаю большего. И знаешь, я совсем не чувствую любви к нему, и, кажется, никогда не чувствовала, он просто был неплохим парнем, а я пыталась быть неплохой девушкой. Но у меня не получается, не получается, – девушка разразилась рыданиями.
Когда рыдания смолкли, подруги сели на диван, и Соня, аккуратно поглаживая руку, заговорила:
– Сколько у тебя травм за год жизни с ним? Сотрясение мозга, вывихнутые руки, сломанный нос, синяки…
– Ещё раз я руку сломала… – вздохнула Аня, – когда падала от толчка.
– Он. Это он сломал тебе руку. За такие травмы на работе, раз уж, брак это оно самое, должны в задницу целовать беспрестанно и молиться. Тебе просто небезопасно там, и ты это знаешь. Всю жизнь в страхе жить – можно с ума сойти. Мы поступим так. Сейчас ты расслабишься и отдохнёшь, пока я хожу по делам. Без меня из дому ни ногой, дверь никому не открывай. Родителям не звони, пожалуйста, мы знаем ведь, чем это кончится. Мы сходим к моему знакомому психиатру и он выпишет тебе хорошие антидепрессанты. И тебе придётся заканчивать кормить грудью, конечно, малышке уже больше полугода, куда дальше… А через пару дней у меня начнётся отпуск и мы поедем на дачу к моим старикам. Они будут тебе рады.
– Хорошо, – Аня грустно покачала головой.
– Если что – бей в нижнюю челюсть, – серьёзно посмотрела на неё Соня.
– Это ты на какой случай говоришь?
– На всякий. Ну всё, я скоро буду, – подруга нежно по-сестрински поцеловала её в горячий лоб и прошла в коридор, – если кот будет орать – его еда в холодильнике. И ты поешь, а то не дело – от любых переживаний в обморок падать.
Скрипнула входная дверь, и Аня осталась в квартире наедине с дочкой и пушистым чёрным котом, которого, впрочем, не интересовало происходящее. Первые минуты девушка сидела, вперив взгляд в солнечного зайчика на стене. Дышала через рот и слушала своё мерное дыхание. В мыслях была постистеричная тишина. Казалось, она так устала от эмоций и слёз, что больше никогда не сможет ничего чувствовать и никогда не сможет плакать. Но это прошло довольно скоро: страшные и грустные мысли одна за другой закружились в хаосе, и к горлу подступил ком. Аня пыталась разгадать, правда ли она неуравновешенная истеричка, не сошла ли она с ума, согласившись на афёру подруги, имеет ли она право поступать так. Терзалась, не оставила ли Соня каких-нибудь улик в квартире её мужа, по которым он мог бы её