В конце разговора, уже под чаёк, обсудили американцев, которые оставались «тёмной лошадкой», непредсказуемой, но с очень хорошими зубами. Никитин предложил идею интегрировать морпехов в силы самообороны Данилово, чтобы амеры не оказались в стороне от общественных процессов и не стали бы источником каких-нибудь проблем. Коллинз в этом случае назначался бы главным по медицине, с весьма широкими властными полномочиями. Я пообещал подумать, прозондировать позицию Дэвида на этот счёт, обставить данное предложение так, чтобы подполковнику сложно было бы пойти в отказ.
– Василий, думаю, ты прекрасно понимаешь, что завтра трибунал вынесет десяток смертных приговоров, которые надо будет приводить в исполнение, – я решил заранее расставить все точки над «i». – Имей в виду: ни я, ни мои люди в палачи не пойдут. Одно дело убить, когда на тебя нападают, и совсем иное – казнить, пусть даже преступников. Поверь, я знаю, о чём говорю.
– Умеешь ты под конец обломать, майор, – тяжело вздохнул глава. – Думаешь, если мы деревенские, то нам пофигу, кого закалывать – кабанчика или человека? Да у меня самого эта мысль о казни не выходит из головы, постоянно давит и давит, как не знаю, что. Не знаю я, кому поручить это дело! Не знаю!
– Смягчить приговор, как я понимаю, невозможно? – на всякий случай закинул удочку Ковалёв. – Ну, типа, заменить «вышку» пожизненным или каторгой?
– Нет, Миша, не в данном случае, – отрицательно покачал головой я. – Да никто и не пойдёт на такое, не тот мир и не то время.
– Есть один вариант, товарищи начальники, – неожиданно заговорил Доценко. – Даст бог, никому из наших не придётся проливать кровушку и брать лишний грех на душу.
– Говори, Александр Матвеевич, что за вариант такой? – сразу же оживился Никитин. – А то хоть самим в палачи идти.
– Тех, кого приговорят казнить, надо попросту запереть в подвале старой водонапорной башни, не кормить их и не поить, – промолвил гость, очень внимательно наблюдая за нашей реакцией. – Остальное они сделают сами. Жестоко, конечно, но Романа Георгиевича нам никто не заменит, да и Антонову они не дали ни одного шанса.
– Жестоко. Жестоко, но справедливо, – помолчав, согласился глава. – И я не вижу никакого иного решения. Наверное, так и поступим, если никто не захочет марать руки о всякую грязь.
– Ладно, товарищи, будем считать, что вопрос решён, – глянув на часы, я поднялся на ноги. – Нам ещё надо американцам застолье выкатить, напоить, накормить и в печь посадить. Шучу. Удачи, мужики.
– Чёрт, да этот Доценко хуже маньяка, – уже на улице произнёс