Я скинул капюшон и посмотрел на него в упор. Его глаза улыбались на фоне заката. Тогда я подумал, что это его мне подарок. Мама бесконечно вливала в мою кровь страх, а Хэчжин был человеком, согревающим мое сердце, как вот этот закат. Он всегда был на моей стороне. Так было и в тот ужасный холодный день. Поэтому мне очень хотелось поверить в то, что и теперь он примет мою сторону. Нет, я уже в это верил.
Я приподнялся и взял с тумбочки телефон, медленно и четко нажал десять цифр. Когда раздался гудок, мне на глаза попалось «что-то», валявшееся между кроватью и тумбочкой. С телефоном у уха я нагнулся и поднял это «что-то». Раскрытая опасная бритва с одним лезвием. На длинной деревянной ручке и на лезвии были засохшие следы крови.
– Алло!
На другом конце провода раздался голос Хэчжина.
#
– Мама? – Голос Хэчжина уплывал все дальше и дальше. Я пристально смотрел на бритву, моя душа кричала. Это было так страшно, страшнее, чем если бы топор отсек мне ногу.
– Это Ючжин?
Ногтем большого пальца я соскреб с ручки запекшуюся кровь. На том же месте, где и всегда, я увидел инициалы.
H. M. S.
Инициалы отца. Бритва отца. Бритва, которую я несколько месяцев назад взял из коробки в кабинете и принес к себе в комнату. Без особой на то причины. Но, по правде говоря, для меня это была память об отце.
Я не помню, как он двигался, не помню его манеру говорить и даже лицо его едва помню. У меня почти не осталось воспоминаний о нем. Я только помню, как он каждое утро брил в ванной перед зеркалом свою густую, как у разбойника, растительность. В одно такое утро у меня был сильный запор, и я долго сидел на унитазе, наблюдая, как с пеной исчезают его усы и борода. Особенно я любил звук лезвия, скользящего по лицу. Я спрашивал папу, что он чувствует, когда бреется опасной бритвой. Не помню дословно, что он сказал, но суть ответа заключалась в следующем. Такое приятное ощущение, словно бритва срезает даже корни под кожей, не оставляя темных следов от бороды и усов. Но чтобы правильно ей пользоваться, необходимо хорошенько приноровиться. Пока не научишься, подбородок постоянно будет в порезах. Да и лезвия надо менять очень часто. Зато все это окупается приятным ощущением после бритья, несравнимым с тем, что оставляют другие бритвы. Я точно помню, что ответил ему на это. Я попросил папу оставить мне его бритву в наследство после смерти. Помню, как лицо отца, скрытое под слоем пены, превратилось в улыбающуюся свиную мордочку. Под ноздрями дрожали пузырьки пены, глаза вытянулись узкой дугой, словно брови, а из плотно сжатого рта вырвались булькающие звуки, напомнившие катящуюся гальку. Я подумал тогда, что отец засмеялся, и поэтому потребовал, чтобы он пообещал мне это немедленно. Папа ответил, что точно не знает, когда умрет, но после смерти обязательно оставит бритву мне. Я протянул ему большой палец, и он с удовольствием скрепил