– Промолчать ты, конечно, не могла, – мягко урезонил ее Раза и протянул руку, с заметной нежной лаской дотрагиваясь до грязных волос.
– Не могла, – согласилась Вэл, не поднимая глаз.
Невесомо касаясь, рука Раза провела по шее, опустилась вниз по плечу, вызывая неконтролируемую дрожь в теле, а затем длинные пальцы медленно сжались на запястье.
Дыхание перехватило. Всего краткий миг, а затем Раза вздернул правую руку Вэл, заставляя поднять голову и посмотреть в черные затягивающие омуты.
Ну же. Спроси.
Вэл почти жаждала этого с подтачивающим изнутри, давно набившим оскомину раздражением.
– Где твой браслет?
Страха не было совсем. Было безразличие. Такое глубокое и обширное, что немного пугало.
– Какая разница? Он ничего не значит, – удивляясь собственному равнодушию, пожала плечами Вэл.
Вспыхнули черным радужки бездонных глаз. Мелькнуло что-то в темной глубине, привычно дикое и почти неконтролируемое.
Разозлился.
Вэл мягко улыбнулась. Настолько предсказуемо, что почти скучно.
– Сколько человек тебя трахали, пока ты была одна? Отвечай. – Пальцы с силой стиснули запястье, причиняя боль.
Вэл сдвинула брови. А вот это удивило.
Удивило, но не тронуло.
Она наклонила голову к плечу, прищуриваясь, смотря дикому зверю в глаза, полные черного тумана.
– Нисколько. – Голос даже не дрогнул.
Легко было говорить правду.
А сердце вдруг успокоилось, уставшее, изможденное, не реагирующее, как прежде. Вэл до одури захотела рассмеяться.
Нет, рано она распрощалась с нависающей над ней истерикой. Рано.
Однозначно сказывалось выпитое, или дурман еще не покинул замученное тело. И это смешило еще больше.
– Сколько человек тебя трахали за эти полтора года?
Вэл дернулась, стараясь освободить ноющее запястье. Она поморщилась от боли, бросая быстрый взгляд на стиснувшую грязный рукав бледную ладонь.
Еще немного, и сломает, если вообще возможно сломать кость пальцами.
Бесполезно. Раза не отпускал ее, удерживая на месте.
Серебряный кулон скользнул по черной ткани, мелькая из-под расстегнутой куртки, сверкая ярко, словно издеваясь.
– Нисколько, я же говорю, – с раздражением в голосе ответила Вэл. – Чего ты добиваешься? Что ты хочешь услышать от меня? Что я все это время хранила тебе верность, ждала и верила в счастливое будущее? Да отвали ты!
– Да, именно это я и хочу услышать.
Вэл вскинулась, удивленно распахивая глаза. Часто заморгала, а потом хмыкнула, изгибая губы в ухмылке.
«Вот ты себя и выдал, пес».
Реальность изменилась. В один миг.
Это было даже не смешно, и это было далеко от истерики.
Она знала, как назвать все происходящее – абсолютное сумасшествие, привычное в ее новой жизни.
Совершенное,