– Так может, расскажешь всё-таки правду? – любопытство его пересилило, и Кейд решился на вопрос. – Зачем приходила, зачем хотела услышать, как я играю?
– За твою фанатку уже не сойду, да? – Сью усмехнулась. Окружающее тепло благотворно действовало на нервную пульсацию в затылке, и теперь к ней возвращались привычные манеры.
– Мои бывшие фанатки лет так на десяток постарше. Как минимум.
– Ладно. Мне стало интересно, почему ты скатился. Несколько лет занимал строчки в хит-парадах, а теперь едва сводишь концы с концами. Что случилось? Ведь ты в голосе, да ещё каком.
– Не «занимал», – тихо уточнил Кейд, и у самого больно сдавило в груди. Даже люди говорили о нём, как об индивидуале. Вот и вся соль. – Занимали. Мы. «Сыны хаоса».
– Но ведь остальные – просто музыканты, – непонимающе пожала плечами Сью. Она, и правда, даже имени ни одного из них не могла припомнить. Да и кто смотрит на тех, кто стоит позади солиста?
Кей тупо на неё уставился, всё больше удивляясь. «Просто». Ещё бы сказала, что для рок-группы музыка – «всего лишь» музыка. Нервный смешок вырвался наружу сдавленным басом, сжав горло. Нет, спустя годы до него дошла хотя бы одна истина: сила его детища была не в нём как таковом. Потому что без них он дерьмо.
– Ты знаешь, как писались наши песни? – он криво улыбнулся, самым кончиком рта, на секунду позволяя себе нырнуть в воспоминания. – Да, это был проект. Но и там никто нам не стремился подтирать задницы. Мы сидели с парнями, дурачились. Начинали наигрывать какую-нибудь мелодию, к которой каждый подключался со своим настроением и посылом. И получалась «рыба». А уже потом на неё писали слова продюсеры шоу. Всё идёт от музыки, и мои парни были не «просто музыканты». Они были лучшие. Они были мои.
«Моей семьёй», – чуть не сорвалось у него запретное слово. В груди часто застучало. Перед глазами замелькали те вечера и ночи в инструменталке проекта: вчерашние школьники, в шутку пробующие стучать по хэту и передающие по кругу косяк. Смех, оглушительный – звук распирающего изнутри заряда, который, только смешиваясь в один, мог создать нечто уникальное. Дин, всегда такой сосредоточенный, не отвлекающийся ни на что, лучший гитарист. Говорил, что каким бы охуенным виртуозом ты не был, всегда найдётся китаец, который играет лучше. Фил, которого никто в жизни не звал по имени, только по прилипшей кличке «Данди» – за любовь к ковбойской шляпе и схожесть с Полом Хоганом. Охуенный низкий голос с фирменной хрипотцой, бас-гитара и эхо Кея на подпевках. И глаза Грега – карие, светящиеся. Глаза из кошмаров.
Только не барабаны.
– Ваши пончики, – грубо вырвала Кейда из этой ямы воспоминаний официантка, со стуком поставив тарелку и чашки с напитками. – И лёд, – сунув полотенце с завёрнутым в него льдом ему в