А я знаю, что это ты,
Смерти наперекор.
Это дыханье твое
В прозрачных алмазах-росинках,
Это твоя красота
В утренней свежести листьев.
Для меня ты – мгновенье и вечность.
Мгновенье наших встреч
И вечность разлуки
НАВСЕГДА.
Этим стихотворением я завершил мою первую повесть, озаглавленную “Odnoklassniki.ru. Неотправленные ПИСЬМА другу” и посвященную светлой памяти Людочки Кучеренко.
В той повести я рассказал о наших детстве и юности, о первой любви, которая стала для нас обоих большой любовью на всю жизнь. Там подробно рассказал обо всем, что здесь, в предисловии, изложил конспективно.
А сейчас перед Вами повесть о моей “гражданской” жизни в удивительной стране, под названием СССР, на излете ее существования.
Глава 1. На нулевой отметке
Я проснулся оттого, что кто-то топтался в дверях комнаты. С трудом открыл глаза. Так и есть, на пороге улыбающийся отец с небольшим подносом в руках.
– Проснулся сынок? – спросил батя, хотя, конечно же, увидел, что не сплю. Впрочем, в таком полумраке, если специально не приглядываться, действительно не разглядеть, – Может, поправим здоровье, сынок? Вчера в Мерефу съездил, такой первачок привез. Горит. Градусов на семьдесят потянет, – бодро рассказывал он, пристраивая меж тем свой поднос, на котором обнаружил маленький графинчик, пару рюмочек и несколько кусочков черного хлеба с настоящим украинским салом.
Да-а-а. Мерефянский самогон это вещь. Харьковские казаки большие спецы по этой части. Помню, как мы с отцом навестили его друга – дядю Ваню Запорожца. Тогда еле уехали из той Мерефы аж на третьи сутки. Выпитого самогона на месяц бы хватило, а там, на свежем воздухе, да при отличной закуске! Нет слов. И еще поразило, что казаки пили не рюмками, а гранеными стаканами, и не пьянели. Лишь хорошо набравшись, валились сразу. Пили все, включая старушек и даже малолетних детей. Детям, правда, не наливали, а делали “тюрю” – крошили в мисочку белого хлебушка и поливали самогоном и медом. Пятилетняя дочка дяди Вани, отведав такой тюри, быстро и без обычного скандала уже через полчаса отправилась спать. Да и сало в Мерефе умеют делать. Великолепное сало. Ну, а харьковский черный хлеб – это особый разговор. Помню, как мама Саши Бондаря попросила, чтобы он всякий раз, приезжая на каникулы в Бердянск, привозил в качестве подарка буханки три харьковского черного хлеба.
– Привет, батя, – поприветствовал отца, – Не откажусь за компанию. А что так темно? Может, откроем окошко? – потянулся я к плотным оконным занавескам.
– Что ты, сынок! Лучше свет включим, если темно, – вдруг всполошился тот.
– Что за маскировка? – не понял я.
– Да этот дурацкий первый этаж. Такой неудобный. На старой квартире проблем не было. А здесь мать даже хотела решетки на окна установить. Так я сразу отбой дал. Мне в тюрьме эти решетки глаза намозолили, а тут еще дома за