Вокзал, поезд, спешащие пассажиры. Вагон, наконец, трогается, предотъездные волнения позади. Непременно извлекается приготовленная в дорогу провизия… Но сначала жажда… Бутылка лимонада с этикеткой-«слюнявчиком». Оглядевшись, пассажир, возможно, несколько смущаясь, опирается на стол, и примеряется, чтоб открыть бутылку о его край, но в этот момент с облегчением нащупывает под столешней приделанную там скобку-открывалку.
Вот это волшебство, когда предмета как бы и вовсе нет, но в нужный момент он, подобно сказочному герою, внезапно обнаруживает себя, на меня, совсем еще малыша, произвело впечатление, которое, возможно (как это и бывает), во многом определило выбор профессии.
Дизайн часто понимается, как нанесение некоего макияжа на изделие, которое вообще-то и так прекрасно существует само по себе. Или же, как украшение, призванное привлечь внимание к вещи, и заставить купить. Причем, понимается так не только обыденным сознанием, но часто и теми, кто пытается дизайном заниматься (что гораздо хуже).
Но дизайн вовсе не обязательно таков. Порой он вообще незаметен. Дизайн, понимаемый как замысел (в точном переводе одного из значений этого английского слова).
В начале было…
Известно, что слова, переходя из одного языка в другой, несколько меняют значение, чаще всего приобретая более узкий смысл, что и произошло со словом дизайн в русском. Для англичанина это и чертеж, и рисунок, и просто набросок. А также задумка. Вплоть до того, что о коварных замыслах он скажет: evil designs.
В русский язык это слово пришло в значении промышленного проектирования, причем довольно поздно, и в советские времена было оно если не запретным, то нежелательным. Его заменяли довольно неуклюже и претенциозно на «техническую эстетику» или «художественное конструирование» в зависимости от степени близости к практическому применению.
И оба термина были не слишком удачными, поскольку своими значениями тащили в сторону как раз тех смыслов, от которых дизайнеры стремились уходить. За иностранное слово и хватаются-то из-за того, что его можно наполнить нужным смыслом. К примеру, зачем нужно в русском слово вельвет? Оттого, что оно означает не всякий бархат, как, к примеру, в английском, а особый, в рубчик.
И, коль мы уж так отвлеклись в сторону языкознания, замечу, что это единственная рациональная причина иностранных заимствований. Во многих других случаях в них нет большого смысла, что подтверждает ту ироничную мысль, что развитие языка движимо лишь тремя причинами: ленью им ворочать, невежеством и стремлением казаться умнее, чем оно есть).
Впрочем, ради справедливости надо бы отметить, что дело было не только в нелюбви начальства к иностранным терминам – само понятие входило в жизнь с трудом. Даже очень популярный в те времена чешский дизайнер Коварж в советских публикациях именовался изобретателем. Хотя он ничего не изобретал, а был ярким представителем появившегося вместе с широким распространением пластмасс модного в дизайне поветрия создавать разного рода ручки и рукояти, отвечавшие форме руки (нечто похожее – волнообразные выступы – можно обнаружить на руле 21-й «Волги»). Восторги по их поводу – «как это удобно!» довольно быстро иссякли, поскольку позднейшие исследования обнаружили их крайнюю неэргономичность. Выяснилось, что рука в этом не нуждается – при удержании предмета мы безотчетно делаем микродвижения пальцами, мышцы постоянно меняют положение и не так утомляются.
Думаю, будет выглядеть убедительно, если скажу, что я, будучи юношей любознательным, с увлечением листавшим все доступные популярные технические журналы, со словом дизайн столкнулся, уже получив в начале 70-х годов высшее инженерное образование.
Хотя если бы меня, еще студента, спросили, чем я хотел бы заниматься (никто не спрашивал, но я-то этот вопрос себе задавал), обрисовал бы эту деятельность довольно точно. Более того, помню, разрабатывая в рамках курсовой работы проект довольно простого технического устройства – какого-то самописца – удивил преподавателя тем, что не ограничился заданием, а сделал так, чтобы управляться с ним можно было одной рукой.
Ныне дизайн стал модным словом, иногда от его употребления рябит в глазах.
Но я обнаруживаю, что мне как в прошлом, так и теперь оказывается непросто объяснять, чем же мы занимались во Всесоюзном Научно-Исследовательском Институте Технической Эстетики.
Пишем сценарий
Позже я постараюсь показать, что дизайн не обязательно должен быть ярким, броским, экстравагантным, и ассоциироваться с чем-то привлекательным, но непрактичным. Что он может быть и иным. Скромным, малозаметным, а иногда и вовсе невидимым нашим помощником. Что он может быть невесомым, как бабочка, и в то же самое время столь же мощным, как паровой молот.
Но пока попробуем уловить момент, когда появляется необходимость в дизайне?
Человек изобретает пылесос. Идея простая – пыль не сметать, клубами поднимая ее на воздух, а всасывать. Рисуется схема, которая потом впрямую опредмечивается: берется труба, в нее вставляется вентилятор, с одной стороны трубы воздух