Кики резко замолчал и помрачнел. Я тоже не говорил. Затем он схватил меня за руку, ту самую руку, в которой…
– Зачем? – зашипел он горячо и приблизил ко мне свое обветренное лицо. Зрачки глаз расширены, взгляд зафиксирован на мне. – Кто заставил тебя? Не говори, что сам, я не поверю. Ведь это последнее, что ты мог сделать с собой. Я же знаю тебя, мы с тобой так похожи в этом. Свобода… Жизнь! Неужели ты не понимал, что все это значит? Этот город, эти люди. Это время. Почему ты позволил им это с собой сделать?
Что сделать?!
Я молчал. Я пытался вырваться, мне хотелось кричать, убежать, но Кики не позволял мне, держал крепко.
Мне вдруг увиделось, как на площади мы остались с Кики вдвоем. Все остальные люди куда-то разом подевались, исчезли. Исчезла и площадь, и фонтан, и даже город. Я смотрел на большое круглое лицо Кики перед собой, я видел его глаза, два бездонных колодца с черной пустотой, и в ней – вопрос. Он был хорошо известен мне, облекать в слова его мне не было необходимости. А вот ответ я не знал. Мне только предстояло узнать его. И от этой неизвестности мне вдруг стало нехорошо, закружилась голова. Мне захотелось вытащить один из тяжелых булыжников, составляющих площадь, и разбить им лицо Кики, таким образом развеяв по воздуху не озвученный вопрос и не найденный на него ответ.
А потом шум толпы и гудение автомобилей вернули меня к реальности. Была ли это та же реальность, что и минуту назад, я не был уверен.
– Не знаю, как тебе, – произнес Кики полушепотом, с отстраненным видом, по-прежнему сжимая мою руку, но уже не так крепко, – а мне никогда не хотелось быть посчитанным, как скотина в загоне.
И Кики отпустил мою руку. Та выскользнула из его вспотевшей ладони и ударилась о мое костлявое бедро.
Фьюх. Шмяк.
Возможно, за теми словами Кики последовали и другие, только я не услышал их. Он не имел права судить меня, не имел права говорить мне слова, которые сказал. Ведь я не судил его, я не говорил ему то, что ему следовало бы услышать. Возможно, я был слишком добр к нему и к целому миру. Но в том то все и дело, я отказываюсь быть учителем, ведущим, одним из толпы, делать, как другие, идти туда, куда все идут. Я хочу быть только собой.
Поморгав, зажглась вывеска цветочной лавки за спиной Кики, а за ней – вывеска магазина для взрослых. В Токио наступил вечер. Не то чтобы спокойный и хороший, да и не особо тревожный. Неопределенный какой-то. Неприкаянный…
5. Все