Я все ещё чувствовала прикосновение губ к своей шее, ощущала укус, больше напоминающий метку собственника. Словно Астариен ставил на мне свою печать, свой след. А я до боли прикусила щеку, чтобы не застонать от того удовольствия, которое мне все это доставляло.
А ещё – теперь я отчётливо улавливала тонкий, пряный и чуть свежий аромат Багрового змея, аромат, который прежде казался лишь жаром его тела. Я зарывалась носом в его волосы, жмурясь от щекотки маленьких бусин на своих щеках. И дышала-дышала-дышала…
Он пах дубовым мхом, медом и полынью – дикий и сладкий запах с нотками лесной горечи. Его хотелось попробовать языком, слизывать с его кожи.
Как я могла не чувствовать этого прежде?
В этот момент я вдруг осознала, что допинг яда Астариена тоже уже подействовал на меня. Как и афродизиак.
Я была способна различать такие тонкости ароматов, которые, казалось, никогда прежде не смогла бы даже запомнить. Но сейчас стоило вдохнуть, как мозг сам подсказывал, что разливалось вокруг.
Впрочем, рядом с мастером мой мозг почти совсем не работал. Лишь крохотными остатками разума я понимала, что прямо сейчас обязана приступить к заданию, не показав, как сильно повлиял на меня его укус.
Иначе мне было бы очень стыдно.
А все потому, что у приключившегося со мной эротического эффекта было две возможных причины.
Первая: Астариен прекрасно знал, что творит, и действительно отлично управлял своим ядом. Тогда выходило, что он сознательно пытался довести меня безумия, до нестерпимой жажды его ласк и поцелуев. И теперь просто ждал, что я накинусь на него, как дикая кошка…
Понятия не имею, зачем ему это было. Может, чтобы доказать мне что-то. А может, чтобы усмехнуться и унизить.
Одно предположение было страшнее другого.
Но была и другая возможная причина того, что яд снова стал афродизиаком. Астариен не предполагал подобного эффекта, и все это вышло случайно…
Мне тяжело было думать, почему все так, а не иначе. При любой из этих двух причин я обязана была сохранять невозмутимость. Либо чтобы утереть ему нос, либо чтобы не акцентировать внимание на его хваленых выдержке и мастерстве, таинственно давших сбой.
А потому, когда клыки льесмирая осторожно покинули мою шею, мужские руки мягко распахнулись, словно боялись, что я упаду, я тут же отошла на шаг в сторону.
Дыхание застряло в горле, я старалась вовсе не двигаться без необходимости. Руки стиснулись в кулаки, челюсти сжались, словно в спазме. Меня лихорадило. И больше всего на свете я старалась не втянуть случайно ещё одну дозу терпко-сладкого запаха Багрового змея.
Я даже не особенно заметила, что в помещении словно стало чуть светлее, хотя на самом деле мастер и свет не включал, и не раскрывал шторы. Просто я стала самую малость лучше видеть в темноте.
На негнущихся ногах я прошла к краю стола и протянула руку к маске, что лежала