– Отсюда – нет, только с автостанции.
– А где…?
– Вот, перед вами.
– Danke schön.
– Kein Dankeschön, – ответила женщина, и они разошлись.
«Стоп, – сказал себе Фриц, – она же ответила мне по-немецки! На то, что я машинально поблагодарил её тоже по-немецки. Забавно…. А что, может, она учитель немецкого языка».
Размышляя на эту тему, немец вошёл в здание автостанции, похожее на садовый домик. Над маленьким окошечком висело расписание автобусов. После беглого изучения маршрутов Фриц выбрал название, которое ему больше всего понравилось, – «Гнилая деревня».
– Мужчина, вам куда? – раздался женский голос из окошка.
Фриц пригнулся: – Мне надо в «Гнилую деревню», продайте один билет.
– Заранее не продаём.
– А почему заранее? Автобус поедет уже скоро!
– Пазик, – отвечал голос, переталкивая слова через нижнюю губу, – ходит туда три раза в неделю, сегодня не его день.
– Па-а-зик!? – удивлёно и медленно повторил немец.
– Да, автобус.
– А. Как жаль. А сегодня как мне попасть туда?
– На попутке, – равнодушно ответил голос и, помолчав, добавил: – Сейчас выйдете со станции, пойдёте по дороге, дойдёте до перекрёстка, там увидите указатель на «Гнилую».
– Большое спасибо!
Решение поехать в «Гнилую деревню» у Фрица родилось спонтанно. Ещё в детстве отец рассказывал ему, что судьба проекта или человека во многом зависит от того, какое он носит имя или как его называют другие. Вероятно, в «Гнилой деревне» всё должно было гнить. Немца интересовало, так ли это на самом деле, и он решил проверить своё наивное предположение.
Под указателем на «Гнилую деревню» Фриц стоял в полной готовности проголосовать, как только появится хоть какой-нибудь транспорт. Но время шло, а транспорта не было, как и людей. Тогда немец решил позавтракать. Шоколадные батончики из дома и бутылка воды оказались кстати.
И только через полчаса со стороны поселка Дьяконский на дороге появился бортовой УАЗ. Фриц приготовился.
УАЗ выглядел о-о-очень страшно. Он рычал и трясся. На кабине, в нижней её части, из-под облупившейся синей краски, проглядывала зеленая, из-под зеленой – бежевая, из-под бежевой проступала ржавчина, в ржавчине зияли дыры, а из дыр струился дымок.
Эта машина даже издалека могла испугать кого угодно, но логика немца была проста: чтобы там не было, главное, оно едет.
– Прошу тебя, машина, остановись, – бубнил он себе под нос и махал рукой, – остановись, остановись.
УАЗ остановился. Убедившись, что водитель один, Фриц схватился за самодельную ручку пассажирской двери, рванул её на себя, дверь распахнулась, и он радостно впрыгнул в кабину.
– Здравствуйте! – громко крикнул Фриц и закрыл за собою дверь, но та, хлопнув, отскочила. До того, как немец открыл дверь, она была привязана изнутри куском ткани из засаленной и разодранной рубахи, теперь, порвав это крепление,