– А что-нибудь про сенатора Флара слышала.
– Которого послали следить за выплатой жалования?
– Его сáмого.
– Сторонник Октавиана, но держится как-то особняком от других сторонников. Больше ничего. А что тебя беспокоит? С деньгами в войска всегда посылают кого-нибудь либо от сената, либо от императора. А то бывало, что деньги до солдат и не доходили.
– Сам не знаю, что меня беспокоит. Вроде бы обычное казённое дело, но вот промелькнуло боком одно знакомое имя и это меня насторожило. Думал, что тебе больше известно.
– Что за имя?
– Домиций Ульпиан.
– А-а, этот старый интриган! И что?
– Он должен был ехать вместо Флара, но внезапно заболел.
– Эка невидаль! И заболеть в его возрасте немудрено, и послать его могли, как любого другого. Не вижу ничего странного.
– И я не вижу, кроме того, что Ульпиан служит при Октавиане, похоже, для всяких тайных и тёмных дел. Октавиан ради присмотра за выдачей жалования солдатам не стал бы удалять Ульпиана от своей особы.
– Думаешь, в Галлии что-то затевается? Новости-то до нас долго доходят. Жалование, наверное, уж давно выдано, а Флар на дороге домой. Но к нам-то какое это имеет отношение? Галлия от нас далеко. Хотя по ту сторону моря и других дикарей хватает.
– Пожалуй, никакого. Наверное, просто моё чрезмерное любопытство.
– Жаль, что мне не удалось его удовлетворить, – засмеялась Антиопа. – Но всё равно я рада, что оно привело тебя к нам. Хотя время, пожалуй, не очень подходящее для встречи гостей. Похоже, за разговорами мы уже почти половину пути проехали.
Примерно через час в запах леса вторгся запах моря, который ни с чем другим не спутаешь. Лес прервался огромной поляной, простирающейся далеко влево и вправо. Несколько сот огромных коней разной масти и тоже, как и в наших сотнях в стальных нагрудниках пасутся на ней. Пересекаем поляну, спешиваемся и, оставив амазонок отряда Антогоры на поляне, опять углубляемся в лес. Теперь лес уже недолог. Поляну с лошадьми и прибрежную кромку деревьев разделяют не более двухсот шагов. Кругом, насколько видно глазу, группами, парами и поодиночке сидят, стоят и лежат одетые в броню амазонки. Одни дремлют, другие что-то жуют, а большинство просто тихо разговаривают между собой. Голосов почти не слышно.
– На берег выходить нельзя, – предупреждает Антиопа.
За кустами опушки леса шагов на полтораста каменная осыпь, переходящая в жёлтый песок превосходного пляжа, вечерняя синева морской глади и красный диск заходящего солнца. На горизонте видны какие-то острова. Берег безлюден, но не пуст. Из конца в конец какие-то почти бесформенные сооружения из чего попало. Вкопанные в песок брёвна плавника, всякие стоймя стоящие коряги, наваленные камни. Какая-то прерывающаяся каждые десять шагов широкими проходами стена в человеческий рост из всякого принесённого морем хлама. Примерно