–Что происходит? – спросила я, падая на колени.
–Приживание. – ответил Дженкинс. – Что ты чувствуешь?
–Боль.
–Что-то ещё? Из такого богатого спектра ощущений ты испытываешь только боль?
–И желание вспороть тебе глотку, болтливый ты ублюдок! – рыкнула я.
–Уже лучше. – я буквально услышала как он улыбнулся.
Я кричу от непонятной и неописуемой боли, словно сжимающей каждую мою клетку до минимальных размеров. Кричу громко и долго. Но замечаю, чем громче я кричу, тем слабее становиться боль. В конце концов, я перешла самый настоящий вопль, на который только была способна.
–Ух, это было громко. – комментировал Дженкинс, пока я лежала на полу и корчилась от постепенно утихающей боли. – Знаешь, ты по ощущениям сейчас пережила сжигание заживо.
–Что?
–Посмотри на меня, Джессика.
Я подняла на него взгляд, встретившись с бледно-голубыми глазами. Он несколько секунд оглядывал меня.
–Превосходно. Вытянутый зрачок на ярко-зелёных глазах. Замечательно. Как я уже говорил, ты далеко пойдёшь. – эти слова доходили до меня словно сквозь толщу воды, глухо и отдалённо.
Глава 8
Как же удобно, наверное, выключать меня, когда вздумается, словно игрушку на батарейках. В этом зале нет ни часов, ни окна, чтобы можно было определить хотя бы время суток. Словно время здесь не имеет никакого значения. И это понемногу начинает сводить меня с ума.
Придя в себя, я поспешила оглядеть своё тело на предмет новых повреждений. На левой руке с внутренней стороны запястья я обнаружила выведенные, словно черной ручкой, цифры три шесть шесть. Помимо этого на теле не осталось и следа от недавних повреждений. Никаких следов от уколов, головной боли. Да и самочувствие с недомогания сменилось на довольно стабильное.
Подняв глаза, я заметила значительные изменения. Вокруг возвышенности появилось много различного оборудования. Большинство представляют собой панели с экранами в центрах и огромным количеством разнообразных кнопок. У одной из панелей копошился Дженкинс. Но изменилось не только это. Моё зрение изменилось, словно кто-то выкрутил детализацию и резкость на максимум. Это невероятно…
Механизм издал щелчок, после которого стекло, отделяющее меня от внешнего зала, опять стало подниматься. В камеру стал поступать запах бетона, сырости и ещё много разных запахов, которые смешивались между собой, создавая неописуемый аромат. Кажется, до этого момента все мои чувства были словно отключены. Только сейчас я почувствовала жизнь.
И после моих слов о том, я хочу вспороть ему глотку, он так просто позволит мне выйти?
–Вы так просто