Получается, на меня натравили целую свору. И эти кровавые псы сейчас в Москве, притом в товарном количестве. Наверняка, они зачистили того посредника-таможенника. Возможно, они же навели шорох среди антикваров столицы.
Если привлекли свору на ликвидацию сотрудника «Фрактала», это означало одно.
– Это что же? – поднял я глаза на Звеньевого. – Война?
– Похоже на то. И думаю, повод для неё – твой Предмет. Теперь ты понял, какие ставки? – испытующе посмотрел на меня Звеньевой.
– Понял я все, – скривился я, как от зубной боли.
И просто физически ощутил груз ответственности и стискивающееся вокруг меня кольцо. Вне всякого сомнения, вскоре нам нужно ждать экстраординарных и жестоких ходов противника. Вот только каких? Так далеко моя интуиция не заходила. Никакой конкретики, кроме ясного предчувствия катастрофы.
– Ну, давай, Старьевщик, – Звеньевой протянул мне руку на прощание. – Если что – не поминай лихом. И доделай дело.
– Вы как будто навсегда прощаетесь, – хмыкнул я.
– Всякое возможно, – какая-то затаенная боль и обреченность проскользнули в его голосе.
Через четверть часа я трогал свою машину со стоянки у «Супер Меги». Мной владело внутреннее напряжение, которое не собиралось отпускать, а только нарастало. Очень мне не понравился разговор с куратором.
Въехав на эстакаду, я припарковал машину в специальном кармане. Вышел из салона. Оперся о поручни, глядя на бестолково застроенную торговыми центрами и складами, пронизанную магистралями и опутанную развязками окраину столицы.
Меня всегда завораживает вот так глядеть на дорожный поток. Тысячи притертых элементов. У каждого своя судьба, своя задача. Но они стремятся в определенном им направлении, которое редко кто способен изменить. Но есть те, кто манипулирует движением. Те, кто на самом деле управляют реальностью.
Сейчас по трассе должен проехать черный «линкольн» Звеньевого. Одного из тех людей, кто способен менять движение. Хотя сам, наверняка, тоже движется в унисон, только в потоке более высокого порядка.
А еще движение можно перекрыть. Неожиданным грубым ходом. Крутануть руль, например, и куда-нибудь врезаться со всей дури.
От этой мысли у меня вдруг похолодело внутри. И тут же обрушилась какая-то тяжелая и непоколебимая уверенность – сейчас случится страшное.
Я потянулся к коммуникатору…
И, конечно же, не успел. Да и успеть не мог. Пока бы абонент ответил. Пока бы понял, что ему говорят. Пока бы предпринял меры. А счет шел на считанные секунды.
Будь у меня пулемет, я еще мог бы попытаться сделать что-то. Но сейчас оставалось смотреть на этот ужас сверху и молиться.
Перемахнув через сплошную разделительную линию, в этом месте не утяжеленную бетонным заграждением, прямо в лоб «линкольну» несся бензовоз.
Жестяной