Я заметил стилизованный под общий стиль, но узнаваемый терминал, и взял талон для очереди, но папа тут же перехватил его, и, покачав головой, сказал:
– Ага, еще не скоро, полчаса, не меньше. Может заглянем в кафе? Я не прочь перекусить после такого полета.
– Не. Лучше подожду здесь. Если хочешь, идите вдвоем, я вполне сыт, – убедившись в лояльности родителей к моему мнению, я отправился рассматривать выставку современного творчества.
Задумка пополнить багаж впечатлений не удалась. Двигаясь от одной картины к другой, я совершенно не вникал в их содержание, полностью погруженный в свои мысли о будущей учебе, и тщетно пытался сосредоточиться хотя бы на крупных полотнах. Мне никто не мешал, видимо ждущие погружения уже давно оценили эти странные работы, или просто не питали страсть к спектральной живописи.
Мое одиночество нарушил задорный голос, эхом отозвавшийся в этом объемном закутке:
– Здорово. Ты новенький, только что прибыл? – сказал парень экстравагантной наружности и примерно моего возраста. – Эй, я здесь, привет, – он быстро протянув крепкую руку, походящую не художнику, а фермеру или строителю.
– Привет. Только что занял очередь, – я показал ему свой талон. – Еще долго ждать, может больше получаса. А потом новую жизнь конструировать пойду, ведь именно так здесь говорят, верно?
Мой ровесник шустро ухватил талон, пробежал по нему глазами, и затараторил с восхищением:
– Надо же, зеленый. Вот так повезло. Я уже почти неделю жду. Мало того, что оранжевый получил, так еще у них, видите ли, база данных глючит. Пришлось в номере поселиться. Вроде как этим вечером обещали отправить, – он шлепнул себя ладонью по лбу. – Будем знакомы, я Алекс, вечный студент недоучка – переучка. Так получается. Я в поиске, сам себя не знаю.
Я представился менее самокритичным способом, и решил побольше узнать о нашей будущей школе у засидевшегося постояльца, пока мы двигались по выставочному пространству. Алекс оказался нормальным творческим человеком, несмотря на жуткую эмоциональность и бойкость, которые отражались и во внешности. Дикая, прическа состояла из светлых волос, сделанная разрядом тока, смешно светилась напротив света. Видать, компенсировал простоватое лицо. Он явно считал все необычное, от одежды до поведения, символом творчества, зато не шел на поводу у моды, как и я. Для меня его безразмерные изумрудные штаны, расстегнутая наполовину рубашка с черепами,