Метафизический вулкан в моем разуме, минуту назад готовый взорваться, потух, а жерло превратилась в тихое озеро. Странно, но мне понравилось то ли бунтовать, то ли скандалить, даже подпитал свои силы, хотя выглядело это скверно. Однако я был спасен от последствий, и появилась возможность спокойно докопаться до истины. Занятие началось, пусть с маленьким опозданием. Настроение было смятенным, слушать и писать не хотелось. Имея уже два художественных образования, нового я ничего не услышал, почти все пропускал мимо, а писал по привычке. Наверно, в лице Сергея Михайловича я нажил первого врага, за всю свою жизнь. С запозданием мне стало ясно, что себя нужно держать в руках, иначе с моим бунтарством можно превратить школу в персональный ад. Высказывать же все мастеру композиции бессмысленно, ведь он лишь исполнитель, и глубоко погружен. Мне бы такую рассудительность пять минут назад, но поздно уже локти кусать.
Дары
Пары закончились. Сокурсники конкретных планов на остаток дня не имели. Они разбрелись по коридорам, как жуки, выпущенные из банки, а мне уже хотелось обедать. Вызванная голограмма наручника показала путь к огромному залу столовой. Пространство школы захватывало мое воображение своими масштабами, и возвышенной красотой, которая все равно светилась сквозь трещины, грязь и паутину. Пока я рассматривал парусные своды, мой наручник издал новый звук уведомления. После активации сообщения, пред глазами возник двукратный множитель, такой же как в некоторых играх. Он переместился в раздел достижений, удвоив полученные баллы. Оставшись в приятном замешательстве от наград, я решил заказать в столовой что-нибудь особенное. Может, я учусь не ради баллов, но почему бы себя не порадовать, все равно мы здесь временно, и копить незачем.
На большом перерыве ученики до отказа заполнили галереи, и напоминали мне лосось на нересте. Почти все шли в одном направлении, к вожделенной столовой, только вверх никто не выпрыгивал. Искоса я поглядывал на людей, пытаясь понять воздействие погружения. Они косились на меня, как на дикого зверя или бродягу, выряженного непойми во что, и были правы. На лицах я видел странную радость с ноткой небрежности, перед предстоящим кулинарным наслаждением. Обеду рады, но достоинство сохраняют, всех на пути не сметают, что радует. Я разделял их настроение, надеясь, что меню будет не хуже, чем в жилых покоях. И все-таки идея платной еды, тем более из прошлого, вызывала у меня чувство протеста. Кто бы мог подумать, что здесь все устроено не как в нормальном мире, с его изобилием.
Влившись в общий поток, я перестал смотреть на карту, и скоро очутился в настоящем дворцовом зале, во многом уступающему царским палатам в пышности убранства, но ряды аркад и лепнина на потолке тешили взор, хоть и были неухоженными. Пришлось принять это безобразие как должное, только старые столы из опилок претили моему