Заметки о Священном Писании. Порфирий Юлианович Цельс

кинематографических уловок Альфред Хичкок как-то раз, проезжая в машине по Швейцарии, неожиданно указал рукой из окна и сказал: «Вот самая жуткая картина, которую мне когда-либо довелось видеть». У дороги, беседуя с маленьким мальчиком, положив руку ему на плечо, стоял священник. Высунувшись из машины, Хичкок завопил: «Эй, малыш, уноси ноги! Беги, если тебе жизнь дорога [48,444]!» Фигурально выражаясь, предлагаемые «Заметки» можно принять за вопль, подобный воплю Хичкока, обращенный прежде всего к христианам и к тем простецам, которым залетела в голову мысль креститься, но у которых нет богословского, философского и просто гуманитарного образования, значительно облегчающего понимание религиозных текстов, – к врачам, например, инженерам, агрономам, военным, юристам с экономистами и т. п. Их («Заметок») назначение – посеять или усилить сомнение в несомненности Священного Писания, в высокой нравственности учения Христа, в благотворности христианства для христиан и их друзей. Не противен ли подобный посев воле Божией? Вряд ли, поскольку «нет никого, кто мог бы противиться руке Его [Дан. 4,32]», а значит «то, что происходит и есть Его воля. Поэтому всё, что нам удастся сделать, тоже ей станет [224,382]».

      «Почти всем прогрессом в человеческом мышлении мы обязаны таким людям, как Фома неверный, людям сомневающимся, спорящим и требующим доказательств [231,240]». «Только идиоты не сомневаются, ведь для сомнения нужен какой-то разум [67,62]». Как считал Декарт, сомнение – начало мудрости [203,165], оно сопутствует как вере, так и знанию, являясь оселком для них. «Но сомнение непрочно, оно подвигает наш ум на более глубокие исследования, на проверку, проверка же, если она проведена добросовестно, создаёт уверенность, которая является последней целью и дарует человеку полное спокойствие [220,224]». Насчёт полного спокойствия я бы с Гёте поспорил, сославшись на выдающегося русского философа В. С. Соловьёва: «Нет, никогда не будет и не должно быть успокоения человеческому духу в этом мире. Нет, не может и не должно быть такого авторитета, который заменил бы наш разум и совесть и сделал бы ненужным свободное исследование [77,210]». «Зачем, – спрашивает меня с иронией великий поэт древности, – отягчаешь ты вечными заботами слабый дух? Отчего не прилечь под высоким платаном или под этой сосной [123,1,795]?» Противно, Гораций, быть бараном, да и жалко овец Христовых, а потому написал то, что написал, в надежде хоть кого-то убедить в правоте предлагаемых воззрений или в необходимости выработки собственных. Второе представляется даже более важным для духовного развития христианина; а возможности для этого есть, ведь «история науки чётко свидетельствует, что для толкования доступной информации всегда существует не один способ [242,205]». Да придаст сил всем читателям Библии и этих «Заметок» уверенность Св. Иоанна Дамаскина в том, что «исследовать божественные Писания – дело прекраснейшее и душеполезнейшее [3,310]», ибо, по слову Св. Иеронима, «не знать Писания –