– Разреши осведомиться, Эндрю: кто эта особа?
– Знат-т-т-тная ин-н-ностранка, – ответил тот. – Исключ-ч-чительно…
– Какой вздор! – сказала тётя и, обернувшись к колдунье, воскликнула: – Вон из моего дома, бесстыжая тварь! Не то вызову полицию.
Колдунью она приняла за циркачку, голые руки – не любила.
– Кто это? – брезгливо спросила королева. – На колени, несчастная, не то сотру в порошок!
– Прошу обходиться в моем доме без таких выражений! – запальчиво произнесла тётя.
Королева стала ещё выше (или дяде Эндрю показалось). Глаза её горели. Она подняла руку, как тогда, в своём королевстве, и произнесла слово… но ничего не случилось, только тётя, тоже брезгливо, заметила:
– Так… Она ещё и пьяна… Язык не слушается.
Наверное, колдунье стало очень страшно, когда поняла, что в нашем мире заклятье не действует, но она этого не показала. Нет, она кинулась вперёд, схватила тётю буквально за шкирку (должно быть, за какую-нибудь отделку на платье), подняла как можно выше и швырнула, словно куклу. Пока тётя летела, служанка (которой выпало на редкость интересное утро) заглянула в дверь и сказала:
– Простите, сэр, карета приехала.
– Веди меня, раб! – приказала колдунья.
Дядя залепетал было:
– Вынужден протестовать… да… весьма прискорбно… – но, взглянув на королеву, мгновенно онемел и затрусил вслед за ней.
Дигори сбежал сверху как раз тогда, когда хлопнула входная дверь, и сказал:
– Ну вот. Теперь она бегает по Лондону. Да ещё с дядей. Что они натворят?
– Ой! – сказала служанка, которой выпало такое дивное утро. – Ой, мистер Дигори, мисс Кеттерли ушиблась!
И они побежали к тёте.
Если бы тётя упала на пол или даже на ковёр, то, мне кажется, переломала бы все кости, но, к счастью, приземлилась она на матрас. Женщина она была стойкая (такими тогда были почти все чьи-то тёти), а потому, понюхав нашатыря, отмахнулась: «Ах, не волнуйтесь вы по пустякам», после чего начала действовать.
– Сарра, – велела она служанке (которой ещё не доводилось так радоваться), – бегите в полицию и сообщите, что в городе беснуется умалишённая особа. Обед моей сестре я отнесу сама.
Дигори помог ей отнести обед; потом они сами пообедали; потом он стал думать.
Итак, надо было как можно скорее вытащить колдунью из нашего мира. Мама её видеть не должна ни за что на свете. По городу ей ходить нельзя – чего-нибудь натворит. Дигори не знал, что ей не удалось испепелить тётю, но зато прекрасно помнил, как она испепелила дверь. Не знал он и того, что здесь, у нас, сила её не действует, зато знал, что она хочет завоевать весь мир. «Сейчас, – думал он, – она, наверное, стирает с лица земли Букингемский дворец или парламент, а уж полисмены едва ли не все стали маленькими кучками пепла. И поделать ничего нельзя… Но ведь кольца вроде магнитов. Надо её только тронуть, и кольцо вытянет нас хотя бы в лес. Интересно, станет ли ей там опять плохо? Место на