откуда исходит свет. Стены являются его источником, но они уже не важны для Андрея. Ему было интересно наблюдать контрастность современного освещения. Психолог говорил, что это временно, вполне возможно, что так он отвлекается от своих проблем с адаптацией. Меланхолия коснулась всего персонала Института, поэтому психологическая служба наблюдала непосредственно за самыми тяжелыми случаями. Андрей же прошел краткий курс психотерапии. Он с неделю пробыл в кабинете лицом к лицу с человеком в белом, управлявшим воздетым на голову Андрея устройством. Доброжелательный на вид психолог задавал ему вопросы, вставлял иногда короткие ремарки, второй же человек в белом внимательно следил за показаниями устройства. Он видел вживую страхи и переживания Андрея. Ему даже после показали видеозапись его собственных переживаний. Это было странно – наблюдать что-то свое не у себя в голове. «Это вы» – заявили с гордостью ему. «Да, не сомневаюсь в себе» – ответил Андрей. Они с легкостью могли видеть не только то, что он видел, но и то, что не замечал. Этим-то они и манипулировали. Через неделю он снова был оператором. Но картинка его мыслей теперь не давала ему покоя. Может, боль была не в том, что он не замечал чего-то, а в том, что он не замечал именно этого? После того, как он увидел свои мысли на экране, он понял, что его мысли можно прочесть, проанализировать, исправить, повторить. Именно этот опыт взора на свои мысли буквально со стороны и возымели эффект, а не манипуляции с самими мыслями. Есть ли смысл его самого повторять, если копия будет просто копией, пускай и крайне удачной? Он же знает, что это копия. Он знает.
Андрей все еще рассматривал по пути пространство, которому не дает разрастись грузное небо. Свет падал на асфальт, на траву, деревья, здания, машины, отражался, компоновался в картину посреди темного, необозримого океана. Он покинул световую ловушку Анри, но не покинул черную дыру. Он движется и не движется одновременно. В его ногах не усталость, а земное тяготение. Он вместе с этим светом направляется к сингулярности. Им не выбраться.
Его дом был неподалеку от здания Института. Все сотрудники проживали вблизи Института, но так, чтобы можно было общаться еще и с местными. Сотрудники и местные мало понимали друг друга, так как их языки были на разных ступенях развития. Первые употребляли много иностранных слов в своей речи, из-за чего последние просто принимали их за иностранцев. Это обеспечивало простую легенду, которой придерживались все сотрудники Института. Однако, цель данного взаимодействия была не ради самого общения. Общение было ради будущего всех. Программу Исхода одобрили сразу после того, как на заседании приняли ужасную правду действительности – они не знают, что такое Темнота, в то время как та сожрет всю реальность. Побег одобрили единогласно, хоть и с болью на душе. Планомерное перемещение в далекое прошлое началось через две недели после заседания экстренной комиссии. Институт переобосновали так далеко от родного времени, насколько позволяла технология
