– На самом деле я была влюблена не в Илью, – она метнула обиженный взгляд на бабушку, – а в мальчика Вадика Гелецкого, он в десятом классе учился, а я в девятом. Такой красивый мальчик был, все девочки по нему сохли. Высокий, стройный, лицо смуглое, глаза большие, карие, брови дугой… – начала она описывать красоту своей первой любви. – А он за мной стал ухаживать.
– Еще бы, – не удержалась бабушка, – ты была самой красивой девочкой в школе.
– Нет, – скромно потупила глазки мама, – Вика Соколова была самой красивой. В общем, стали мы с Вадиком дружить. В кино вместе ходили, на танцы, в парке за ручку гуляли.
– Целовались? – деловито поинтересовался сын. История маминой любви показалась ему пресноватой, хотелось добавить в нее немного страсти.
– Ты что, сынок? Какие еще поцелуи? Мы всего три месяца встречались.
– Ты серьезно, ма? Три месяца тебе кажется недостаточным сроком для более близких отношений?
– Семочка, что ты говоришь? – опять всплеснула руками бабушка. – Это же безнравственно! Ей тогда едва минуло пятнадцать, она еще школьницей была, ребенком! Это тебе не нынешнее ужасное время, когда на улице молодежь целуется прямо у всех на глазах.
– Дайте мне рассказать, – обиделась на них мама.
– Извини, мамуля, – встрепенулся Семен, – я просто пока не вижу ничего драматического в твоей истории.
– Я его бросила, вот тебе и драма.
– А за что?
– Да мы с ним все эти три месяца ругались почти на каждом свидании, – махнула рукой мама.
– Правда, что ли? Что-то на тебя это не похоже, – удивился сын.
– Да я и сама не знаю, с чего это мы с ним ссорились каждый раз? То он мои новые босоножки обругал. Помнишь, мамочка, такие плетеные – синие с белым? То часы забрал поносить на два дня, а взамен свои подсунул, неработающие. Говорит: «Смотри, какая красивая картинка на циферблате. Ну и что, что не работают? Зато ни у кого таких нет…». Потом мои часики, правда, вернул. То ему мои губы не нравятся – говорил, что у меня вид надутый, нижнюю губу оттопыриваю. То глаза у меня слишком большие, чего это я таращусь на всех подряд. И почему булку на улице ем – неприлично жевать у всех на виду. А я голодная была, булку себе купила.
– Бедняжка, как ты все эти придирки выдерживала?
– Говорю – красивый был, любила я его.
– Ну и когда же твое терпение лопнуло?
– Да когда через три месяца он вдруг вздумал меня поцеловать. Я так возмутилась! Думаю – вот бабник! Гуляем всего-то ничего, а он такой развратный тип, с поцелуем уже лезет. И ушла от него. Сначала когда он со своим поцелуем полез, я его сильно толкнула. Он так и свалился со скамейки. Я расхохоталась и убежала. Правда, потом плакала, жалко его было. Но уж все – бросила, так бросила. – Мама помолчала, перенесясь мыслями в свою далекую счастливую юность. – И за что я его только любила? – спросила она себя с недоумением.
– А я