Девочка плакала, когда экипаж выезжал из ворот дворца, оставляя позади единственный дом, который она знала. Впереди простирались пески пустыни, казавшиеся бесконечными. Унылые, но красивые холсты оранжевого с желтым переливались оттенками от темной ржавчины до бледной пахты. До города было три дня езды, и пока не показались стены древних укреплений, им встречались только шатры кочевников и торговые караваны, устало бредущие сквозь пустоту. Мириам уже начала задаваться вопросом, доберутся ли они когда-нибудь до города. Существует ли он вообще, или это коварный план жен ее отца, чтобы избавиться от нее навек, оставить в пустыне, как преступников из стихов, которые ей читала мама?
Но вдруг она оказалась здесь, в этом муравейнике, где смешались красота и уродство, среди минаретов и трущоб, роскоши и нищеты, богачей и прокаженных.
«Вот он, конец света, – думал перепуганный ребенок, оглушенный шумом и стуком по стенам экипажа кулаков торговцев, пытавшихся продать фиги, кумин или уродливых деревянных кукол. – Эта толпа меня убьет».
Но Мириам выжила. Двадцать минут спустя она уже сидела в одной из многочисленных комнат богатого дома дяди, расположенного недалеко от базара, и пила свой любимый сладкий чай с мятой, а ее руки и ноги мыли в розовой воде.
Наконец в комнату ввалился маленький круглый человечек с самым зычным и громким голосом, который Мириам когда-либо слышала. Улыбаясь, он подхватил ее на руки и принялся осыпать поцелуями.
– Добро пожаловать, дорогая девочка! – гремел он. – Дочь Абдуллы? Так-так-так. Добро пожаловать, роза пустыни! Добро пожаловать, и желаю тебе процветания и благополучия в моем скромном доме.
На самом деле дом дяди Сулеймана трудно было назвать скромным. Хоть и меньше, чем отцовский дворец, он был настоящей пещерой Али-Бабы в смысле богатства, красоты и утонченности. Дела Сулеймана шли прекрасно. И Мириам действительно блаженствовала здесь. Холостой и бездетный дядя был очень благодарен старшему брату Абдулле за столь бесценный дар. Если только это было возможно, он любил Мириам больше ее настоящих родителей, только любовь эта приняла другие формы. В то время как Абдулла и Лейла защищали дочь от опасностей внешнего мира, Сулейман поощрял стремление Мириам наслаждаться его прелестями. Конечно, она никогда не покидала дом без сопровождения. Стража следовала за ней повсюду. Но под их внимательными взорами она свободно бродила по красочным бурлящим переулкам базара. Здесь запахи, звуки и зрелища, о которых она читала в книгах, таинственным образом оживали. Марракеш был восхитительным впечатлением в полном смысле этого слова. Живой, дышащий, пульсирующий город, наполнявший