«Хватит ли полусотни? – усомнился Духарев. – Сам же только что сказал: всей моей дружины не хватит, чтобы деревлянских волохов отыскать».
«Так мы их искать и не будем, – ответил Рёрех. – За детками твоими следом поедем – они сами нас и найдут».
«Толково, – согласился тогда Духарев. – Вопрос у меня только один: зачем мне к пятидесяти варягам еще один, старый и одноногий?»
«А затем, тупая голова, что без меня и тебя, и дружинников твоих лесовики запутают да и перебьют, как глупых сусликов!» – сердито бросил Рёрех.
«Да ладно тебе, дед! Вятичи небось тоже лесовики, однако ж прижали их, когда понадобилось».
«Вятичи твои – дичь непуганая. Их до Святослава никто по чащобам не искал. А деревляне – дичь сторожкая. Корень у них – древний. Вдобавок волхвовать умеют. Ну всё! Довольно мне перечить! Сказал – поеду, значит – поеду. Чай, детки твои мне – не чужие».
И поехал. И всю дорогу зудел: учил воеводу жизни.
Духарев слушал. С достоинством, но почтительно. Многим был обязан Сергей старому варягу. Собственно, даже не многим – всем.
– О! – воскликнул Велим. – Ручей! Может, батька, здесь на ночлег станем?
– Где я скажу, там и станем! – ворчливо перебил сотника Рёрех. – Ишь, притомился! До ночи еще полпоприща проехать успеем!
И заставил своего коня прибавить шагу. Железный старик.
– Ну что, спешиваемся? – спросил Йонах Звана. – Темнеет уже.
Здесь, в лесу, хузарин как-то сник. Голос стал неуверенным, взгляд беспокойным. Не нравилось ему здесь. Много бы дал, чтоб не по лесу они шли, а по степному разнотравью.
– Можно, – согласился Зван. – А то нурман наш, не ровен час, помрет.
Хругнир совсем ослаб. Лежал мешком на лошадиной шее. Когда Зван с Йонахом вдвоем кое-как (тяжеленный, однако) сняли его с коня и положили на травку, нурман даже не очнулся. Только застонал.
– Ты помоги ему, Йонаш, – сказал Зван. – А я пока костерок разведу, грибочков поджарю.
– Лучше – тетерку, – возразил Йонах. – До утра протухнет птичка. Если тебе возиться неохота, тогда я сам обработаю.
– Нет уж, братец, ты давай нурмана обрабатывай. От твоей стряпни даже у волка брюхо заболит.
– Ты волка лучше к ночи не вспоминай, – проворчал Йонах. – Стемид говорил: примета дурная.
– Это вы, иудеи, примет боитесь, – высокомерно произнес Зван, отвязывая тетерку от Йонахова седла. – Нам, христианам, на всякие приметы – тьфу!
– Ну-ну, – пробормотал хузарин, осторожно снимая бинты с ноги Хругнира. – Тише, тише, нурман, не дергайся, – сказал он раненому, который в полубеспамятстве попытался отползти в сторону. – Коли сказал, что вылечу твою ногу, значит, буду лечить. А ты не мешай, а то буду тебя врачевать не так, как меня госпожа Сладислава учила, а как батюшка мой советовал.
– А что он советовал? – заинтересовался Зван.
– Дубинку взять да больного по лбу треснуть как следует.
– Не стоит, – серьезно сказал Зван. – Он после твоих отваров и так себя не помнит. А если