Она посмотрела на название книги. Библия. Потерпевший Уфимцев читал Библию.
И блудили они… блудили в своей молодости. Там измяли груди их, и там растлили девственные сосцы их…
Труп старика эксперты упаковали в черный пластиковый мешок. В комнату вкатили носилки. Труп погрузили на них и повезли к входной двери. Катя была рада, что она не видела лица убитого. Она хотела запретить себе даже оглядываться сейчас, пока носилки скрипели, преодолевая порожек между комнатой и террасой. Но все равно оглянулась – последний траурный катафалк…
Огола блудила с любовниками, потому что они спали с нею в молодости ее и растлевали девственные сосцы ее, и изливали на нее похоть свою…
– Библия, открыта на двадцать третьем стихе Книги пророка Иезекииля, – сказала Катя, – пророк повествует о «сестрах одной матери» Оголе и Оголиве, считая их блудницами. Тут на странице я вижу отметки, судя по всему, ногтем их делали.
– Весьма живописное описание порока. – Страшилин смотрел на нее поверх очков. – Не находите, что выбрана старичком для чтения весьма пикантная история?
– Стих двадцать третий дает метафорическое описание, Андрей Аркадьевич. Фактически пророк Иезекииль имел в виду под сестрами Оголой и Оголивой два библейских места, два города, погрязших в разврате с иноземцами.
– Где такое сказано?
– В комментариях к Книге пророка Иезекииля.
– Но потерпевший не комментарии читал. Он читал эти вот абзацы про «измятые груди» и «излитую похоть».
– Может, он как раз дошел до этого места?
– А не специально его выбрал из всей Библии?
Катя молчала. А что тут скажешь? Нет, что-то не так, что-то нечисто со всем этим убийством… Они тут говорят «убийство», но сразу оговариваются – тяжкие телесные со смертельным исходом. Но пока никак это ей не поясняют. И что Страшилин так прицепился к этой книге, к двадцать третьему стиху?
– Ну, какие у вас соображения? Я жду, – нетерпеливо бросил Страшилин. – Есть какие-то догадки на этот счет?
– Насчет Оголы и Оголивы? Нет.
– Ладно, хоть быстро пояснили, кто это такие.
– Я так понимаю, что пока очень мало информации, – осторожно заметила Катя. Ей совсем не хотелось выглядеть дурой перед этим чертовым следователем, похожим на нотариуса из Сити!
– В общем, если хотите, можете быть свободны.
– Мне уезжать в главк?
– Я вас тут более не держу.
– Но меня послали к вам, помогать и…
Катя встала с дивана. Стянула резиновые перчатки.
– Запретить вам здесь находиться и участвовать я не могу.
– Андрей Аркадьевич, я…
– Ладно, не обращайте внимания. У меня паршивое настроение с утра. Со всеми лаюсь, как пес цепной. – Страшилин снял очки.
Без них он выглядел гораздо моложе. Но он тут же водрузил их снова на нос. Квадратный и толстый человек. Нелюбезный. Катя с тоской