– Жалеешь? – неожиданно спросила я самым добродушным тоном, но обожгла брюнета яростным взглядом сумасшедшей ревнивицы. Подумать только, и откуда что взялось? Наверное, мой взгляд говорил Дэну, что если его ответ будет положительным, то кое-кто – и это явно буду не я – вновь станет мерзнуть – только уже в ближайшей луже. Вон, неподалеку от нас целое море раскинулось.
– Нет, – совершенно спокойно и, как мне кажется, искренне ответил он. – А ты?
– О чем? – не сразу сообразила я, потому что в душе возликовала – совершенно неожиданно для самой себя.
– О Кларе, о ком еще?
Я посмотрела под ноги, наклонилась к земле, выдернула замызганный и грязный одуванчик, повертела его в руках и ответила наконец беспечным тоном:
– Не-а.
– Не-а? – Голос Смерча был недоверчивым.
– Не-а, – повторила я и на какое-то время замолчала, собираясь с мыслями, а потом продолжила чуть хрипловатым голосом: – Он, конечно, клевый, умный, стильный, красивый, обворожительный и обаятельный – короче, он намного лучше тебя, Сморчок, но сегодня я кое-что поняла.
– И что же? – вежливым тоном спросил мой собеседник и по совместительству личный водитель.
– Кажется, я сдалась, – ответила я и, глядя на несколько растерянное выражение лица Дэнва, пояснила как-то совершенно спокойно: – Ну, не сможем мы быть вместе, и все. Я это сегодня поняла окончательно и предельно ясно. Я жутко завидую Троллю, что у нее есть возможность быть с Ником. – Я вновь повертела цветок в руках – на подушечках пальцев осталась грязь. – Но сам посуди, я три года боялась подойти к нему, не предпринимала почти никаких попыток, чтобы быть вместе, лишь следила за Кларским издалека и мечтала, – все же призналась я. – Я вела себя в его присутствии, как настоящая дурочка: цепенела, краснела, смущалась… Только сегодня я на удивление вела себя более или менее адекватно в его присутствии! И я говорила себе: «Ничего страшного, Маша, надо просто привыкнуть, и тогда в следующем семестре ты сможешь его завоевать». А через семестр бездействия твердила опять: «Ничего страшного, в следующем году вы точно будете вместе!» И вновь ничего не происходило, потому что Никита и не думал обо мне, а я сама ничего не делала. И все это опять повторялось. Круг за кругом. Наверное, за три года вошло в привычку. – Я усмехнулась. – В общем, я пораскинула остатками мозга, который ты мне еще не успел выесть, доставала со стажем, и поняла. Поняла, что между мною и Никитой не может быть никакого будущего, разве что кроме дружеского. Я бы хотела с ним дружить и знать, что у него все хорошо. Знаешь почему? – спросила я. – Наверное, даже не потому, что он влюблен в другую, а потому, что у меня любовь ненастоящая. В смысле, я, правда, его люблю, но, кажется, как идеал, а не как человека. Поэтому мне и страшно всегда было рядом с ним. Кому не страшно будет рядом с идеалом? Вдруг идеал подумает, что ты какая-то не такая – трагедия всей жизни.
Дождь вновь закончился – уже насовсем.
– Я