Чайка. Три сестры. Дядя Ваня. Вишневый сад. Антон Чехов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Антон Чехов
Издательство: Public Domain
Серия: Классика для школьников
Жанр произведения: Драматургия
Год издания: 0
isbn: 978-5-17-136761-9
Скачать книгу
рыбу удит.

      Аркадина. Как ему не надоест! (Хочет продолжать читать.)

      Нина. Это вы что?

      Аркадина. Мопассан, «На воде», милочка. (Читает несколько строк про себя.) Ну, дальше неинтересно и неверно. (Закрывает книгу.) Непокойна у меня душа. Скажите, что с моим сыном? Отчего он так скучен и суров? Он целые дни проводит на озере, и я его почти совсем не вижу.

      Маша. У него нехорошо на душе. (Нине, робко.) Прошу вас, прочтите из его пьесы!

      Нина(пожав плечами). Вы хотите? Это так неинтересно!

      Маша(сдерживая восторг). Когда он сам читает что-нибудь, то глаза у него горят и лицо становится бледным. У него прекрасный, печальный голос, а манеры как у поэта.

      Слышно, как храпит Сорин.

      Дорн. Спокойной ночи!

      Аркадина. Петруша!

      Сорин. А?

      Аркадина. Ты спишь?

      Сорин. Нисколько.

      Пауза.

      Аркадина. Ты не лечишься, а это нехорошо, брат.

      Сорин. Я рад бы лечиться, да вот доктор не хочет.

      Дорн. Лечиться в шестьдесят лет!

      Сорин. И в шестьдесят лет жить хочется.

      Дорн(досадливо). Э! Ну, принимайте валериановые капли.

      Аркадина. Мне кажется, ему хорошо бы поехать куда-нибудь на воды.

      Дорн. Что ж? Можно поехать. Можно и не поехать.

      Аркадина. Вот и пойми.

      Дорн. И понимать нечего. Все ясно.

      Пауза.

      Медведенко. Петру Николаевичу следовало бы бросить курить.

      Сорин. Пустяки.

      Дорн. Нет, не пустяки. Вино и табак обезличивают. После сигары или рюмки водки вы уже не Петр Николаевич, а Петр Николаевич плюс еще кто-то; у вас расплывается ваше я, и вы уже относитесь к самому себе, как к третьему лицу – он.

      Сорин(смеется). Вам хорошо рассуждать. Вы пожили на своем веку, а я? Я прослужил по судебному ведомству двадцать восемь лет, но еще не жил, ничего не испытал, в конце концов, и, понятная вещь, жить мне очень хочется. Вы сыты и равнодушны и потому имеете наклонность к философии, я же хочу жить и потому пью за обедом херес и курю сигары, и все. Вот и все.

      Дорн. Надо относиться к жизни серьезно, а лечиться в шестьдесят лет, жалеть, что в молодости мало наслаждался, это, извините, легкомыслие.

      Маша(встает). Завтракать пора, должно быть. (Идет ленивою, вялою походкой.) Ногу отсидела… (Уходит.)

      Дорн. Пойдет и перед завтраком две рюмочки пропустит.

      Сорин. Личного счастья нет у бедняжки.

      Дорн. Пустое, ваше превосходительство.

      Сорин. Вы рассуждаете, как сытый человек.

      Аркадина. Ах, что может быть скучнее этой вот милой деревенской скуки! Жарко, тихо, никто ничего не делает, все философствуют… Хорошо с вами, друзья, приятно вас слушать, но… сидеть у себя в номере и учить роль – куда лучше!

      Нина(восторженно). Хорошо! Я понимаю вас.

      Сорин. Конечно, в городе лучше. Сидишь в своем кабинете, лакей никого не впускает без доклада,