– Да он и мне бы ничего не сказал, если бы я его случайно на этаже не встретил. Он полагал, что нам нужен пациент с полной ясностью суждений, прикинь?
– Ладно, пойдём разбираться. Дока можно понять, он постоянно в каких-то своих фантазиях и экспериментах. С одной стороны, это хорошо, он на острие науки, а с другой… – Локхид выпустил заместителя, вышел сам и закрыл дверь кабинета. – А с другой стороны, нам с ним нужно быть внимательнее и правильно расшифровывать, что он имеет в виду.
В коридоре к Локхиду подбежал старший оперативник с планшетом в руках.
– Сэр, вы просили сведения по объекту «ноль-восемнадцать», я принёс самые свежие.
– Там что-то срочное?
– Нет, сэр.
– Тогда через час, у меня сейчас неотложное дело.
Они с заместителем спустились на минус второй ярус и почти бегом добрались до дверей медицинского бокса.
От того, что расскажет пациент, зависело очень много, ведь пока ещё Локхид не доложил о масштабе проблемы, сказав, что уровень нанесённого ущерба выясняется.
Разумеется, начальство его отчитало, были угрозы и требования, а также был поставлен крайний срок внесения ясности – трое суток. И хотя Локхид понимал, что начальство едва ли выполнит даже треть от озвученных угроз, узнавать, сколько и какие именно, он не хотел.
Он потянул за ручку двери, и они с капитаном Лозе вошли в небольшой шлюз. Едва дверь за ними закрылась, включились аэрационные фильтры и дезинфицирующие лампы. Процедура продлилась полминуты, и за это время Лозе успел дважды чихнуть.
– Аллергия на электроозон, – виновато пояснил он покосившемуся на него Локхиду.
Наконец, дверь в сам бокс была разблокирована, и они оказались в небольшом помещении с четырьмя кроватями вдоль стен с подведёнными к ним необходимыми магистралями, оптоволокном и защищённой электрошиной.
На одной кровати, обставленной приборами и утыканной проводами и трубками, лежал важный свидетель, а ещё одна кровать была смята – на ней чаще всего спал сам док, когда оставался в боксе на ночь, следя за пробирками и экспериментальными ёмкостями.
Сейчас он сидел на медицинской табуретке и листал блокнот, сверяясь с показаниями, снятыми с приборов ранее.
Док не любил планшеты, и если была такая возможность, доверял свои записи натуральной бумаге из гиперсинтетической целлюлозы.
– Доктор Бернс, у вас есть новости? – спросил Локхид и в первые мгновения не понял, слышит его док или нет.
– Да, некий позитив имеет место… – немного нараспев, ответил врач и лишь потом поднял глаза на начальника службы безопасности.
– Он может говорить?
– В обычном смысле – нет, не может. Был слишком сильный стресс, и его организм пока не может преодолеть его последствия.
– Но вы говорили о… – майор повернулся к заместителю.
– О бессвязной речи, – подсказал тот.
– Да, о бессвязной. Возможно, нам пригодится даже такая информация. Вы можете вывести его на такой