Иду к майору, докладываю:
– Гребет к нам, шпионская морда!
– Молодец! Следи дальше.
А дальше, хоть мне и не положено, не могу удержаться – думать начинаю. И не как положено ефрейтору батальона особого назначения, а по-своему. Понять не могу, из-за чего, вообще, сыр-бор! Ну, встретят его пограничники, заберут эти письма, скажут, сами передадим, вали обратно. Или приконвоируют к нашему берегу и, может, даже не арестуют и не посадят, а позволят вручить эти злосчастные письма какому-нибудь секретарю райкома по идеологии, у которого их тут же заберет КГБешник. Поговорят о дружбе, устроят банкет, напоят Мура в стельку и отправят домой. В КГБ эти письма изучат и похоронят в своем архиве. Никто никогда их больше не увидит. Эти странные жители Аляски то ли в самом деле не понимают, то ли прикидываются. Ведь никакой нормальный человек у нас эти письма в руки не возьмет – себе дороже! Нет у нас адресатов для писем дружбы, а если где вдруг и заведется – сразу начнут лечить. Мы другая система! И если кто-то что-то везет нам без разрешения – идеологическая диверсия! У нас это каждому школьнику известно.
А Мур гребет! И всем интересно, что с ним будет. Этот маленький Мур в своей маленькой лодочке с веслами, как первый подопытный кролик глобального эксперимента, и на берегах двух континентов люди спешат узнать, как он там! И вообще, можно так или нельзя.
Интерес отнюдь не служебный. У каждого из наших офицеров свое направление и своя тематика. Мур там не значится. Он вообще к военным делам отношения не имеет. Просто интересно, что с ним будет. Однако, вижу, нашим ребятам прямо спросить об этом что-то мешает. Толик время от времени посмотрит на меня, брови вскинет – ну как, мол, там кот ученый плывет? И Володя бросает вопросительные взгляды, и Витя. Даже Большой Леша, который похож на тюленя, и он оторвется от своей Алисы и покашливает вопросительно. Но он же меня и предупредил – поосторожней с Виктором! Из Одессы, где тот служил, сообщили, что Виктор постукивает. Но я-то от себя ничего не выдумываю. Просто рассказываю, что янки вытворяют, и сам наудивляться не могу.
– Представьте, – говорю, – кто-нибудь из нас собрал здесь, на Чукотке, письма дружбы и поплыл с ними к Аляске.
– Да, – подхватил Толик. – Виктор, вот представь, что ты собрал письма и плывешь с ними к американцам…
– Почему это я?! – ни с того ни с сего вдруг взвился Витя. – Сам плыви! Мне там делать нечего!
– Так это же вы с женой ходили в выходной на океан любоваться, дальние берега фотографировать.
– Какой океан, какие берега! – закричал Витя. – Что ты плетешь?! Мы на свои сопки смотрели! И вообще, иди ты!..
– Не хочешь – как хочешь, – пожал плечами Толик. – Я же тебя не заставляю.
Удивительно, почему этому чудаку Муру такое внимание со всех сторон. У него же в лодке ни динамита, ни автомата. По крайней мере, так говорили.
И что в этом визите опасного?
Американские военные самолеты постоянно