– А ты? Разве ты не иудей? Тогда почему отделяешь себя от них? – задал я вполне логичный вопрос.
– Я иудей, – спокойно ответил собеседник, словно знал, что мой вопрос будет именно об этом, – но не придерживаюсь общепризнанных законов, поэтому и не священник, хотя раньше им был. Почему же меня тогда не побили камнями? Отвечу. Всё очень просто, игемон! Я никогда и нигде открыто не высказывал свои взгляды, то есть держал, как все острожные люди, язык за зубами, вот поэтому и дожил до глубокой старости. А Назорей совсем другой человек. Он смелый, отчаянный, дерзкий и добрый. Он хочет разорвать право иудеев на их богоизбранность. В этом как раз и видят для себя главную опасность первосвященники и все те, кто почитает иудейскую веру. Ну, а Каиафа к тому же боится потерять часть своих доходов, ведь он получает прибыль с продажи жертвенных животных и обмена денег. Да, ты и сам знаешь, откуда и как он черпает свои богатства.
– Но первосвященник мне жаловался только на то, что этот нищий провозгласил себя Богом.
– Это всё выдумки Каиафы, прокуратор! Назорей никогда не выражал такой кощунственной идеи. Он просто верит, что находится в непосредственном общении с Богом, разговаривает с ним, а потому и называет себя сыном Его, считая, что Бог пребывает в самом человеке, в его сердце. Всё очень просто. Назорей полагает, что мы, люди, все являемся любимыми детьми божьими.
– Стало быть, он желает поделиться с нами вашим богом? Для чего? Нам и со своими богами живётся весьма неплохо!
– Ты рассуждаешь сегодняшним днём, прокуратор, а Иисус мыслит будущим. Язычество не способно дать никакой великой, нравственной идеи человеку. Знаешь почему? Только по той причине, что слишком уж много у вас богов, а кто главный из них, кто провозгласит для людей одну общую цель не понятно. В Риме любой человек, ставший императором, тут же провозглашается богом. А если их сменится за десять лет несколько, какой общей идее будет следовать империя? Ведь идея должна быть одной и вечной! Слово и проповеди этого оборванца из Галилеи как раз и учат людей, как достичь высшего человеческого счастья и нравственного совершенства, дабы после смерти, превратившись в тлен, не пропасть в бездне безвременья. Ваша империя, Понтий, рано или поздно рухнет. «С чего я это взял?» – спросишь ты меня, отвечу: потому, что любое государство, выбравшее себе дорогу, где жизнь представляется только в том, чтобы есть, пить и спать по приказу, веселиться и жить по своему рангу и положению под наблюдением начальства, рано или поздно забредёт в тупик. Каждый человек всегда должен иметь перед собой выбор. Он никогда не согласиться жить в затхлой атмосфере глубокого подземелья, он устанет дышать смрадным воздухом этого гнилого погреба, ибо человеку всегда нужен тесный круг его единомышленников и соратников, ему нужно братство людей, где все живут, дышат и умирают вместе,