В общем, лучше было заглянуть в эту хваленую харчевню – и тем самым решить не одну проблему. Хоть ночевать путники и надеялись уже совсем в другом селении.
– Хорошо, госпожа.
– И перестань уже называть меня госпожой. По имени будет достаточно.
– Хорошо, госпо… Понял, Байлар…
Что бы тут ни происходило, в трактир было просто не протолкнуться. Люди топтались у входа, курили, смеялись, переговаривались. Переглянувшись, Байлар с Кананом погрузились в эту толпу. В конце концов им удалось не только попасть внутрь, но даже найти себе какое-никакое местечко. Юркая служанка тут же приняла у них заказ и снова растворилась в людской мешанине – так что странникам не удалось спросить ее о причинах столпотворения. Впрочем, скоро все выяснилось само собой.
Гомон внезапно стих – будто по команде смолкли все голоса, и все головы повернулись в одну сторону. Байлар тоже взглянула туда и увидела менестреля с лютней. Невысокая хрупкая девушка показалась ей словно фарфоровой – такой белой была ее кожа, такими тонкими – пальцы, такими сияющими – снежного цвета волосы. Но в алых ее глазах пылал огонь – и ощущалась жесткая, почти гнетущая сила.
– Я знаю ее! – тихо ахнул Канан. – Белый Менестрель! Кажется, ее зовут Инис Верделл. Тогда понятно, почему здесь столько народу. Это же Белый Менестрель!
– Она столь знаменита? – шепотом спросила Байлар, которая выбиралась из своего леса не так уж часто и не дальше своих пациентов, и потому никогда об этой Инис Верделл не слышала.
– О! – Канан посмотрел на нее почти возмущенным взглядом, в котором читалось явное недоверие к тому факту, что можно не знать о Белом Менестреле. Но содержательно он ответить не успел, потому что Инис тронула струны лютни.
И целительница тут же сама поняла, отчего она так знаменита. Байлар почти позабыла как дышать. Словно в мире оставалась только музыка – нет, словно сам мир всецело обратился в музыку, и больше ничто не имело значения, ничто не обладало таким совершенным, красочным бытием, и все множество собравшихся здесь душ всецело подчинялись менестрелю с рубиновыми глазами – ее властной силе, ее рукам и ее голосу.
Она пела не только свои песни, но и очень старые, народные – некоторые из них знала даже Байлар. Но в исполнении Инис все звучало иначе. Любая песня становилась иной. Мир становился иным – печаль была глубже, радость была ярче, любовь – прекраснее. Любые самые простые слова становились значимыми, искренними и настоящими.
Байлар с Кананом переглянулись в одинаковом восхищении.
"Она великолепна, этот Белый Менестрель!"
Инис исполнила множество разных песен. Длинную и старую балладу. Потом – какую-то шутливую местную штучку – чтобы слушатели, наконец, оттаяли, посмеялись и пришли в себя. Потом – очень нежную романтическую серенаду, еще