В те дни горожане стали весьма мрачно поглядывать на Низу. Она приповадилась ходить на ужин к отцу Элизию – иногда вместе с Хармоном, иногда одна. Но теперь вне хармонова поместья стало очень неуютно. Горожане тыкали в нее пальцами, бурчали: «Глядите, одна из этих, всех бы их на цепь посадить». Если рядом был Хармон, кричали ему: «Берегись, славный Хорам, как бы она тебя не зарезала! Лучше увези ее в Лаэм, продай кому-нибудь». Низа испросила у него разрешения носить нож. Хармон ужаснулся и запретил – и нож, и выходы в город. Ждал в ответ дерзости, но Низа сказала с грустью:
– Когда мы улетим отсюда?
– Я бы сам хотел знать, – мрачно буркнул Хармон.
С шаром дело было дрянь. Ежедневно мастер Гортензий просил денег. На новые зелья взамен истраченных впустую, когда шар высушили. На особо тонкую материю. На легкие и прочные канаты для сети. На большую корзину, на сосуды для масла, на особенную печку. На идову кислоту – прошлой не хватило. На пузыри, в которых хранить водород.
Согласно своей привычке, мастер Гортензий вел тщательный учет, из коего явствовало, что Хармон истратил на небесный корабль уже четыреста двадцать три эфеса, две елены и пять глорий. Сия чудовищная сумма превышала накопления Хармона за всю жизнь до продажи Сферы. Даже по нынешним меркам она была весьма ощутима: почти пятая доля целого его состояния. В душе торговца каждый день шла борьба.
Новорожденная часть его души – светлая, летучая – говорила, что деньги неважны, сумма не имеет значения, а важно лишь счастье Хармона и радость Низы, и чувство великого славного дела. Взрослая часть отвечала: ха-ха, вот деньги кончатся – тогда будет радость со счастьем! Каждая вложенная монета должна давать прибыль – это святая святых и основа основ. Если деньги не делают новых денег, то они тают, как снег на солнце. Пока был жив Адриан, эта часть Хармона удовлетворялась расчетом: владыка любит прогресс, владыка купит шар, все расходы вернутся втройне. Теперь Адриан погиб, в столице заправлял герцог Ориджин – консерватор и противник реформ. Какая там продажа! Просто лететь в Фаунтерру – уже опасно: схватят и осудят за ересь. Только Праматерь Мириам умела летать в небесах, а простые смертные должны знать свое место! Да и не выйдет уже долететь до столицы: путь лежит над Литлендом, а он захвачен шаванами. Сядешь пополнить запасы – очутишься в лапах степных зверей. Что же делать-то?
А мастер Гортензий, как ни в чем ни бывало, просил и просил денег.
– Сколько еще? Виден ли конец? – допытывался Хармон.
– Путь