Или так:
– Я вот не понимаю таких земель, как Альмера. Я люблю: если север, так чтоб снег, если юг, так чтоб жарища, равнина – значит, равнина, горы – значит, горы. А тут и не холодно, и не жарко, и на скалу не влезешь, и по степи не поскачешь. Холмы вот эти – что это такое?
Зато, въезжая в очередную придорожную деревню, молодой воин выдвигался ярдов на десять вперед и шествовал во главе обоза, как знаменосец в авангарде войска. Как и всякий человек с мечом, он вызывал у крестьян сперва опасение, а затем любопытство. Когда Джоакина спрашивали, он отвечал гордо и немногословно:
– Мы – люди Хармона Паулы.
В обеденный привал Джоакин не выявил ни малейшего беспокойства, а просто сел около торговца и безмятежно ждал, пока ему выделят причитающуюся долю харчей. Ломоть сыра и кусок ветчины, которые отрезала ему Луиза, оказались больше, чем у Вихоря и Снайпа.
Для ночлега Хармон предложил парню место в головном фургоне, в задней его половине – вместе со Снайпом и грузом посуды. Тот отказался:
– Я люблю, когда небо над головой. Люблю чтобы свободу чувствовать, а то спать на досках, среди мешков – я этого не понимаю.
Он расстелил под ясенем куртку, подложил под голову седло, укрылся плащом и вскоре уснул крепким сном. Если судить по басовитому похрапыванию, которое издавал Джоакин, ни страхи, ни угрызения совести не тревожили его.
Человек торгует тем, что имеет. Купцы – товаром, молодки – красотой, дворяне – родовитостью, рыцари – отвагой. Джоакин Ив Ханна торговал важностью и делал это ловко. Хармон Паула отдавал ему должное, как один мастер отдает должное искусству другого.
Остальные не замечали этого мастерства. Вихренок смотрел на меч и шлем Джоакина, Луиза – на крепкие руки и широкую грудь, Доксет видел молодое гладкое лицо, не испорченное морщинами, и норовил назвать Джоакина «сынок»… Хармон же видел опытного торговца важностью с целым арсеналом трюков и приемов. Джоакин мог бы, пожалуй, даже взять мальчишку в подмастерья и передавать ему свое мастерство.
Джоакин мог бы начать науку: говори обо всем так, будто именно ты решаешь, что хорошо, а что – плохо. Дорога крива; лес жидковат; граница графства идет через холмы, а лучше бы по реке; мост деревянный – ну и правильно, зачем камень тратить.
Давай советы, и побольше, – поучал бы Джоакин. Но немногословно, чтобы не подумали, что оно тебе в радость. Оброни пару фраз, проходя мимо, ведь без тебя не справятся. Как уложить бочки в телеге, где обосноваться на привал, как удобнее держать поводья, надо ли коней ночью стеречь – кому и знать, как не тебе?
Не суетись, показывал бы он собственным примером. Суета – для мелюзги. Делай все неспешно, без тебя не начнут и не закончат. Улыбайся пореже, а если уж не сдержался и хохотнул, то прибавь со значением: «Смешно!..» – ведь это ты не сдуру так гогочешь, а одобряешь удачную шутку.
Если при тебе рассказали нечто неприятное, ты не сочувствуй и не вздыхай, будто баба. Выложил вот Вихорь, как видал тем летом городок, целиком сгоревший