Эрвин умолк, ожидая ответа.
Тогда лорд Десмонд склонил набок свою бычью голову и медленно, размеренно произнес:
– Дай-ка уточню, правильно ли тебя понял. Ты предлагаешь продать императору то, что и так принадлежит ему, да еще и выжать оплату побольше?
– Что?.. Отец, я не…
Герцог опустил руку на стол, Эрвин вздрогнул от стука и замолк.
– Милорд. Зови меня – милорд. Наша верность, наши мечи, наша поддержка уже принадлежит императору по закону крови – нашей крови и его. Я не поверил ушам, когда ты сказал, что намерен продать владыке мечи нашего войска!
– Милорд, но владыка благосклонно отнесся к моему предложению!
А вот этого говорить не стоило. Надо было почувствовать пропасть впереди и свернуть, но Эрвин слишком увлекся своим будущим триумфом.
– Отнесся благосклонно?.. – прорычал герцог. – Ты хочешь сказать, что уже изложил свой вздорный, омерзительный план самому императору?!
– Милорд, я говорил с ним на уровне намеков, только прощупывал…
– Но ты дал понять, что продаешь нашу поддержку за деньги! И не только нашу, а заодно и еще четверых подобных тебе интриганов! Как ты это назвал? – Герцог с отвращением выплюнул последние слова: – Твоя коалиция?!
– Простите, милорд, боюсь, что вы неправильно…
– Ты, вассал, потребовал со своего сюзерена платы за верность! Владыка Адриан родился нашим сюзереном, а мы – его вассалами, о чем ты, вероятно, позабыл. На случай такой вот забывчивости каждый лорд Великого Дома приносит императору личную клятву верности. Ты также принес ее и обязан помнить.
Эрвин опустил взгляд.
– Повтори клятву! – рявкнул герцог.
– Я буду честен перед своим господином и верен ему… Я буду служить его щитом и мечом, пока моя смерть или воля господина не освободит меня…
С усилием Эрвин выдавил присягу – слово за словом. Отец встал и прошествовал к бойнице. Он слушал сына, стоя к нему спиной, и не повернулся, когда Эрвин окончил. Герцог тихо выговорил, роняя слова в бойницу, так, что сын еле расслышал их:
– Мятеж карается, согласно Юлианову закону, сожжением, либо смертью от щелока, либо четвертованием. Дворянам дается право выбора. Призыв к мятежу – тридцать длинных плетей для простолюдина и лишение титула для первородного. Хоть это, надеюсь, ты крепко запомнишь.
Эрвин был оглушен и раздавлен. Он не мог ни понять, ни поверить. Как вышло так, что он, выпускник Имперского Университета, обожающий столичную жизнь и дворцовые балы, он, один из редких дворян, кто понимает странные шутки владыки, он,