Кир разлил вино по бокалам, протянул Светлане.
– Давай, – произнёс он тихо. Девушка отпила глоток и поставила на подоконник, Кир медленно выпил до дна. – Это сложные вещи для наших, – начал он. – Все знают, что есть такой человек, который не может уехать. Невыездной. Живёт на ограниченном пространстве практически всю свою жизнь. Все журналисты – и городские, и столичные – ездили ко мне сюда, ходили со мной по набережной, ахали, охали: как же так? Помню один заголовок: «Гений места». Какой я гений? Разве я сам заключил себя на крохотной части планеты? Никто из них не хотел вникнуть. Или это была отсылка к чему-то, сейчас же для тех, кто пишет – самое главное ссылки, отсылки. А сколько было статей под заголовками в духе «Летучий голландец»? На всю жизнь туалетной бумаги хватило бы. Я вначале охотно рассказывал, но потом, знаешь, надоело. Да и с их стороны интерес потух. Сегодня я часть ландшафта, простой человек с непростой особенностью, но как о сенсации обо мне не скажешь. Всё это утихло – и слава богу. Я рад, что могу жить обычной жизнью.
– А ты помнишь что-то другое?
– Я помню себя с десяти лет. Не точно, не с даты рождения, а примерно. И у меня в паспорте написано, что я родился в Петербурге. Я никогда там не был и только помню пятый класс школы, а что было раньше. Белое пятно.
– А родители?
– У нас были сложные отношения. Когда они узнали о моей особенности, они, как бы это сказать.
– Охренели, – весело предположила Светлана.
– Это тоже, конечно. Но они отстранились. Я никогда их не осуждал: неизвестное, необъяснимое не всегда влечёт человека, иногда оно пугает, особенно если происходит рядом с тобой. Если с этим неизвестным ты вынужден бок о бок жить. А где одно – там и другое: чего, мол, ещё ждать от этого странного мальчика? Ты ведь тоже не верила, а потом испугалась. Так было со всеми, всегда.
– А с ними? Как было с ними?
– С тех самых лет, что помню себя, когда я пытался покинуть пределы Голландии – неважно, каким способом, я постоянно засыпал. Это ощущение с тех пор не изменилось. Если я ехал в автобусе или машине, то мог добраться только до поворота из Голландии – мне ни разу не удалось его преодолеть. Проснувшись, я видел, что еду в обратном направлении, а водитель будил меня на кольце. Я допытывал их: что случилось? Почему они меня не разбудили, прежде чем ехать обратно? Все без исключения всегда отвечали: ты ведь сам сел, в дороге уснул, ну бывает. Я говорил, что этого не может быть, но мне, естественно, никто не верил.
– Я кажется, догадываюсь, – сказала Светлана. – Когда родители поехали с тобой.
– Всё то же самое, – кивнул Кир. – Так было всю жизнь. Мне казалось, что логичнее, если те, кто поедут со мной, тоже заснут на повороте. Но всё оказалось сложнее. Когда кто-то ехал со мной, чтобы не уснуть и посмотреть, что случится, а может, и разбудить, я отрубался, а попутчики ехали дальше. Самое странное, они всегда забывали, что ехали вместе со мной, и когда я напоминал им об этом, неподдельно удивлялись: что ты говоришь такое, мы просто собирались