Суфин стоял около пленников с пустой флягой в руке.
– Что делаем? – спросил Тепмл.
– Попусту тратим воду, – ответил развалившийся неподалеку Берми, почесывая светлую бороду.
– А вот и нет, – возразил Суфин. – Я пытаюсь призвать милосердие Бога к нашим пленным.
У одного из них виднелась страшная, необработанная рана на боку. Глаза несчастного метались, губы бормотали бессвязные приказы или бессмысленные молитвы. Когда от раны начинает пахнуть, надежды на спасение никакой. Но и будущее других не было радужным.
– Если Бог есть, то он очень хитрый мошенник, и я не доверил бы ему что-либо важное, – прошептал Темпл. – Милосерднее было бы убить их.
– Вот и я то же советую, – согласился Берми.
– Для этого нужна отвага, – Суфин протянул меч рукояткой вперед. – У тебя есть отвага, Темпл?
Тот фыркнул. Суфин опустил оружие.
– Вот и у меня тоже. Поэтому я даю им воду, хотя понимаю – этого недостаточно. А что там делается на вершине холма?
– Ждем наших нанимателей. А пока Старик кормит свою гордыню.
– Она – прожорливая тварь, – заметил Берми. – Не так просто прокормить.
– И растет с каждым днем. Как чувство вины у Суфина.
– А это не чувство вины, – ответил Суфин, покосившись на пленников. – Это чувство справедливости. Разве священники тебя этому не учили?
– Ничто не разочаровывает человека так быстро в справедливости, как религиозное образование, – пробормотал Темпл.
Он вспомнил хаддиша Кадию, ведущего урок в просторной беленой комнате, и себя молодого, потешающегося над учителем. Доброта, милосердие, самоотверженность… Как совесть. Это часть того, что люди получают в дар от Бога. Частички божественной сущности. То, от чего Темпл долгие годы пытался избавиться. На глаза ему попался один из мятежников. Женщина, если судить по спутанным волосам, упавшим на лицо. Она потянулась, насколько пускала цепь. За водой или за мечом, сказать трудно. «Хватай свое будущее!» – проступали буквы на ее коже. Темпл достал свою флягу, нахмурившись, взвесил ее на ладони.
– И у тебя прорезалось чувство вины? – прищурился Суфин.
Темпл помнил, каково это – быть в цепях, хотя носил их уже давно.
– Сколько времени ты в разведчиках? – спросил он.
– Восемнадцать лет.
– Тогда ты уже должен понять, что совесть – плохой проводник.
– Ни хрена она не знает эту страну, – добавил Берми.
– А кто же должен указать нам путь? – развел руками Суфин.
Сверху донесся резкий голос Коски:
– Темпл!
– Вот он – твой проводник. Зовет тебя, – сказал Суфин. – Можешь дать им воду потом.
Стряпчий кинул ему флягу и пошел вверх по склону.
– Дай им воды сейчас. А то потом инквизиция заберет их.
– Всегда