Я закатал левую штанину, обнажив электронный браслет на щиколотке. Он был похож на пейджер.
– Что ты, блин, за человек! Скажи мне! Ты что, хочешь поставить мировой рекорд по безразличию?
Она посмотрела на меня пустыми глазами.
– Я хорошая женщина, Джордан, все это знают. Но ты ужасно обращался со мной все эти годы. Для меня наш брак закончился давно – в тот момент, когда ты столкнул меня с лестницы. Это не имеет никакого отношения к тому, что ты сядешь в тюрьму.
Что за фигня? Да, я однажды поднял на нее руку – это была ужасная сцена на лестнице восемнадцать месяцев назад, жуткий момент буквально за день до того, как я завязал, – и если бы она ушла тогда, все было бы понятно. Но она не ушла, она тогда осталась, а я ведь завязал! И только теперь, когда в воздухе запахло разорением, она решила уйти. Невероятно!
Теперь мы были уже на автостраде Бруклин – Квинс и приближались к границе округов. Слева был виден сверкавший огнями Манхэттен, где семь миллионов человек танцевали и пели, наслаждаясь выходным и не имея понятия о моей беде. Одна эта мысль наводила на меня депрессию. А прямо передо мной была видна подмышка Вильямсбурга, плоская полоска земли, утыканная обветшавшими складами и ветхими домами, битком набитыми людьми, говорившими по-польски. Я понятия не имею, почему там поселились все эти поляки.
Идея! Я должен заговорить о детях. Это, в конце концов, то, что нас связывает.
– С детьми все в порядке? – нежно спросил я.
– Все хорошо, – ответила она довольно оживленно. А потом мрачно добавила: – С ними все будет хорошо, несмотря ни на что.
И она снова уставилась в окно. Здесь подразумевалось вот что: «Даже если ты отправишься в тюрьму на сто лет, с Чэндлер и Картером все будет в порядке, потому что мамочка найдет себе нового мужа быстрее, чем ты успеешь сказать: „Дорогой папочка!“»
Я глубоко вдохнул воздух и решил больше ничего не говорить, сейчас совладать с ней было невозможно. Эх, если бы я остался с первой женой! Неужели Дениз в такой ситуации сказала бы, что больше меня не любит? Чертовы вторые жены, от них можно было ожидать чего угодно, особенно от жен суперкласса. «В радости и горе?» Ага, как же! Они произносили это только потому, что свадебную церемонию записывали на видео. На самом деле они оставались с тобой только в радости.
Вот расплата за то, что я ушел от своей доброй первой жены, от Дениз, бросил ее ради этой прохиндеистой блондинки, сидевшей сейчас напротив меня. Герцогиня была когда-то моей просто любовницей, это было очередное невинное увлечение, которое вдруг вышло из-под контроля. Я и глазом не успел моргнуть, а мы уже оказались безумно влюблены друг в друга и жить не могли друг без друга, дышать не могли друг без друга. Конечно, я нашел себе оправдание: сказал себе, что Уолл-стрит – просто не место для первых жен, так что я на самом деле не виноват. В конце концов, когда человек становится по-настоящему крупным брокером, то всегда можно ожидать чего-то подобного.
Что-то подобное,