В тот раз она увидела абсолютную гармонию редкостной: чарующей подвижным разноцветьем, неземной, ослепительной красоты, которая была динамичной, подвижной.
Багровое, кроваво-красное, оранжевое, малиновое, пурпурное, фиолетовое с жёлтизной зарево заполняло значительную часть горизонта. Цвета были яркие, сочные. Они переливались, вытягивались, просачивались, смешивались, словно кто-то там, в вышине, орудовал гигантским миксером или перемешивал краски, прежде чем нанести на другое полотно.
Всё это великолепие в полном объёме отражалось в неподвижной глади речной воды, меняло очертания и таяло постепенно, вливаясь одновременно вглубь души сгустками беспричинного ликования и радости.
С тех пор Лиза старалась не пропускать волшебные вечера, которые дарили закатные феерии. Случались такие представления не так часто, как хотелось, и продолжались они совсем недолго, но настроения праздника и счастья обычно хватало до следующего заката.
Самым удивительным во всей этой истории было то, что девочка не просто смотрела на переливы красок, она в них плавала, пыталась руководить движением слоёв и течений, словно дирижёр симфоническим оркестром.
Девочка напрягала глаза и мышцы, перемещая цветную массу, а когда не получалось – плакала, наивно полагая, что не каждому дано стать феей.
Слёзы лились из удивительных серо-голубых глаз, но девочка продолжала попытки смешивать движением души и рук краски, пыталась разлить их по всему небу. Она очень хотела любви и счастья, которые просто обязаны быть цветными и яркими как закаты и рассветы.
Понятно, что ей ни разу не удалось продлить представление.
Именно по этой причине Лиза научилась смотреть закат с закрытыми глазами.
Маленькой фее, а она действительно была крошечная, ни одному юноше в техникуме девочка не доставала даже до подмышек, казалось, что совсем никто её не любит.
Это было обидно, иногда больно.
Мама постоянно твердила, что выглядит Лиза потрясающе. Иногда ей и самой так казалось. Глаза, волосы, гибкий стан, точёная фигурка, дивной глубины глаза. Почему никто не обращает на неё внимания, не замечает этой бесхитростной, скромной, застенчивой красоты?
Мальчишки ухаживали за всеми девочками, кроме неё. Они демонстративно проходили мимо, как бы сквозь бесплотную тень: не дарили цветы, не звали в кино и на танцы, словно не было на Земле такой девочки.
Закат практически растаял, сливал за горизонт остатки потускневших красок, чего нельзя сказать о слезинках, наполнивших до краёв глаза-озёра.
– А ведь эту красоту тоже не замечают, – подумала неожиданно Лиза.
– Сколько вечеров я здесь и ни разу не видела никого, кто восторгался бы сказочным представлением, ослепительной голограммой гармонии мира. Так же точно никто не видит полёт стрекозы и пчелы, музыку дождя, букашку, ползущую