В сказке «Ттысячи ночей»!
Дружно подпевая магомаевской песенке, они подхватывают мать под руки и вовлекают в свой маленький хоровод…
– Все, турчата! Устала я!
Смеясь, она увертывается от повиснувших на ней детей.
– Это ты турчанка-персиянка! Пап, правда, наша мама на Шахерезаду похожа?
– Правда, дочка, – ласково говорит отец. – А ты – на маму.
– Значит, и на Шахерезаду тоже? Значит, и я красивая? – девчонка серьезно-выжидательно смотрит на родителей.
– Ага, только у Шахерезады на голове не было таких хвостиков с бантиками, – хихикает ее брат и тут же шустро прячется от налетевшей на него коршуном сестры.
– Ладно, мир! – он усаживается на поляну и кричит: – Хочу сказку про Шахерезаду! Кто знает? Только про настоящую!
– Нет, нет! Они нам обещали рассказать, почему мы каждое лето сюда ездим, на эту полянку.
– А это, ребята, одна и та же история.
Отец оглядывает притихших детей, и, встретившись взглядом с их матерью, ласково кивает ей. Она расчесывает освобожденные из-под чалмы длинные черные волосы и тихо улыбается. Память возвращает их на 17 лет назад, к такому же солнечному летнему дню…
– Я тогда только что вернулся из армии. В родной дом и к любимой девушке. Мы вместе учились в школе. А потом она ждала меня три года. И вот – веселая предсвадебная суматоха. Машины с лентами и кольцами у подъезда. Друзья беззлобно посмеиваются над моим жениховским, глуповато-счастливым видом. Смейтесь, смейтесь! И завидуйте: через полчаса я увижу мою Люську в «подвенечном» наряде. Красивую и счастливую…
А потом все завертелось и перепуталось, как в чьей-то злой шутке. Заплаканная Люсина мать, расстроенный отец. И первая мысль: случилось что-то страшное!
– Успокойся. Жива. Здорова. Вот записка.
Пряча глаза, ее отец подал маленький бумажный листок. Я никак не мог понять сначала, что означают эти три короткие строчки: «Прости, если можешь. Я дождалась тебя. А обманывать больше не могу». Откуда-то издалека донесся плачущий голос ее матери…
– Мы ведь не знали ничего! А она утром уехала с ним…
С кем – с ним, куда уехала и почему – это выяснилось позже. А тогда, рванув с места разукрашенную машину, я мчался, не видя ничего перед собой.
Опомнился за городом. В других машинах молча сидели друзья. Они ехали за мной всю дорогу. Сколько простояли так, не знаю. Ничего не знал тогда: что теперь делать, куда ехать. А главное – как же я теперь без нее, без Люськи? Злости не было. Было недоумение: почему все так случилось?
Оттеснив меня, за руль сел «дружка». Молча вывел машину на широкую просеку, чтобы развернуться. И вдруг за деревьями послышались музыка, смех. Я тронул друга за рукав, чтобы ехал быстрее. Но он вдруг засмеялся и сказал:
– Посмотри-ка! Это что за чудо-юдо?
На широком пне, у заваленной конфетами и прочими сладостями