– Сейчас в актеры может идти каждый, даже тот, у кого ни таланта, ни голоса. И раньше шли, да только публика освистывала, и уходили. А теперь профсоюз не позволит уволить самую бездарную бездарь, если та зачислена в штат театра.
– Сейчас режиссеры в театрах, как дети в песочнице, – сами нового создать не могут, так портят то, что уже сделано до них.
– На сцене сквозняки, зал пустой, микрофоны не работают… Пора заканчивать репетицию!
– Храм искусства скоро превратится в политический бордель!
Завадский в ответ шипит:
– Думайте над тем, что говорите, Фаина Георгиевна!
Та неожиданно соглашается:
– Вы правы, это просто бордель, и ему даже превращаться не нужно.
– В зрительном зале нужно поменять кресла.
– Это еще зачем? – подозрительно щурится Завадский.
– Подголовники нужны высокие.
– Фаина Георгиевна, с задних рядов и без того сцену плохо видно.
– Еще одна производственная пьеса, и в театр будут ходить только те, кому дома выспаться не дают. А спать удобней с подголовником.
– Боже мой! Скоро докатимся до того, что «Дядю Ваню» будем ставить в декорациях скотного двора, а играть в ватниках, чтобы соответствовать названию и духу времени.
– Стремление режиссеров все осовременить может уничтожить театр быстрей самых жестких запретов и чиновничьей дури. Разве можно ставить на современный лад классические пьесы?
– Так и хочется нарисовать огромный транспарант «Не троньте Чехова!», – жалуется Раневская.
– Вчера была приятно удивлена.
Зная, что Раневская ходила на спектакль в другой театр, Завадский несколько ревниво интересуется:
– Чем это?
– Оказывается, бывает хуже, чем у нас.
– Фаина Георгиевна, какие спектакли вы советуете посмотреть?
Раневская вздыхает:
– Вы не сумеете. Не получится.
Чиновник, уязвленный одним только подозрением, что он неспособен достать куда-либо билеты, морщится:
– Ну, почему же, я все могу.
– Тогда достаньте и мне билет на Качалова!
Понадобились пара мгновений, чтобы самоуверенный тип сообразил:
– Фаина Георгиевна, но Качалов же умер?!
– Я же говорю, что не сможете. Вы не Господь бог.
– В стране столько талантов, но почему же в актеры идет сплошная бездарь?!
Раневскую возмущало нежелание молодых актеров полностью выкладываться на репетициях.
– Для кого вы себя бережете?!
– Новый спектакль обойдется Завадскому куда дороже прежних.
– Это почему? – недоверчиво интересуется Марецкая, зная, что декорации на сей раз самые простенькие, костюмы тоже, даже программки напечатаны на серой бумаге.
– Именно потому. Заманить зрителей на этакую серость можно