Глава 1
Хлесткие удары по щекам привели меня в чувство.
В носу сразу защипало от смеси запахов сгоревшего пороха, строительной пыли, формалина и медикаментов. В горле запершило. Я закашлялся и открыл глаза. Передо мной замаячила расплывчатая тень, спросила по-немецки:
– Все в порядке, господин барон?
С языком Гете и Шиллера у меня не было проблем. Еще со школьной скамьи хорошо понимаю беглую речь, говорю практически без акцента, свободно могу читать и писать. Так что я сразу понял, чего немчура от меня хочет, и кивнул, дескать, да, в порядке.
– Ну и напугали вы меня. Я уж думал, не очнетесь. Хотел бежать за помощью.
Зрение постепенно возвращалось в норму. Тень обрела резкость, цвет и превратилась в полноватого человека примерно пятидесяти лет, среднего роста, русого, с вытянутым, будто удивленным, лицом. Приплюснутый нос, печальные глаза и отвисшие щеки делали его похожим на сенбернара. Серая форма времен Второй мировой сидела мешком и выглядела изрядно поношенной.
– Кто вы? – Я приподнялся на локте. Хотел спросить, почему незнакомец обращается ко мне «господин барон», но он опередил меня:
– Хорошо вас приложило, герр Валленштайн. Это же я, Фридрих Мейнер, ваш ассистент.
Я поднялся с его помощью. Пока вставал, увидел, что вместо рубашки, кроссовок и джинсов на мне лабораторный халат и заправленные в сапоги черные галифе.
Первый шок еще не прошел, а я получил новую пищу для размышлений. Судьба забросила меня в широкое и длинное помещение из красного кирпича. Судя по запаху и металлическим столам, на которых обычно лежат жмурики, медицинскую лабораторию.
Вдоль стен, по самому верху, тянулись толстые пучки проводов, черные трубы и жестяные короба вентиляции с жабрами воздухозаборников. Через равные промежутки со сводчатого потолка на белых полуметровых проводах свисали зеленые конусы плафонов. Похожие на груши лампочки ярко светились, наполняя помещение желтым светом.
Слева от меня стоял письменный стол с беспорядочно раскиданными по нему бумагами. Вдоль правой стены примостился ряд медицинских шкафов со стеклянными стенками, полочками и дверцами. Полки ломились от разнокалиберных пузырьков и бутылочек с разноцветными жидкостями и стеклянных банок с плавающими в формалине зародышами животных.
У противоположной стены находились одинаковые по размеру клетки из толстых – с два пальца – прутьев. В каждой автоматическая поилка, миска для корма и якорная цепь со строгим ошейником. Друг от друга и от лаборатории отсеки отделялись перегородками зеленоватого бронестекла.
Всего я насчитал пять камер. Три из них пустовали, стекла четвертой с паутинками пулевых кратеров были забрызганы кровью и заляпаны красноватыми ошметками с пучками серой шерсти.
Похоже, по