Собравшись с духом, поднимаюсь на колени, страшная ноша перевешивает, отклоняясь к скале, и что есть сил ударяется об нее, на мгновение ослабив хватку. Воспользовавшись короткой передышкой, жадно глотаю воздух и кричу: «Беги, Аурелие!», одновременно стараясь подвинуть ногой лежащее на земле копье, которое вдруг оказывается совсем близко.
Глаза привыкают к темноте, и облик моего соперника становится различим – это змея или скорее действительно змей, тот самый, что отравлял Древо и которого я прогнал, но только он как будто вырос и выглядит втрое больше. Подвигаю копье ближе, а змей все сильнее сдавливает мою шею, еще чуть-чуть, и я умру от удушья. И вдруг, словно воплощение ночного кошмара, перед моим лицом возникает гигантская пасть с вываливающимся раздвоенным языком. В этот момент змей перестает душить, но происходит нечто похуже: его язык медленно и неумолимо тянется к моему рту, проникает сквозь зубы; все существо мое бьется в агонии боли и отвращения, когда я ощущаю острое жжение от его шершавого языка на моей гортани. Смиряюсь с близостью смерти, даже желаю ее, но она не приходит, вместо этого притупляется боль, горло немеет, а тело охватывает дурманящая слабость. Змей, оторвавшись от моего горла, шарфом виснет у меня на шее, замирая в спокойствии и умиротворении. И я, обессиленный, униженный и опустошенный, сквозь отяжелевшие веки гляжу в проход между скалами, где в ореоле закатного блеска легкими шагами во мрак ущелья ступает Аурелие.
«Неужели мой крик так и не был ею услышан? – с горькой досадой думаю я. – Или она настолько безрассудна, что вернулась по своей воле?..»
Бесстрашная девушка подходит ближе, исчезающий за горизонтом свет мерцающими звездами танцует на ее плечах… Низким чарующим голосом Аурелие произносит:
– Я выполнила свою часть уговора, Ботис! Теперь твоя очередь исполнить обещанное.
Не веря своим ушам, не желая принимать открывшуюся мне правду, сотканную из паутины предательства Аурелие вкупе с моей собственной глупостью и доверчивостью, я впитываю каждое сказанное этими странными сообщниками слово в бесплодной надежде отыскать опровержение столь жестокой реальности или, в конце концов, оправдание поступку Аурелие. Теперь мне стало понятно, почему она называла его змеем, а не змеей, – как иначе, раз они уже успели познакомиться!
Змей сползает с моей шеи, поворачивая голову к своей гостье, и из его пасти вылетают слова – человеческие слова, тягучие, медленные, но вполне отчетливые:
– Да, фея, благодарю тебя за то, что привела Художника. И я сдержу слово: то, что тебе нужно,