– А в чем же смысл, если власть имущие пытаются отнять у каждого жителя города исконный шанс вознестись благодаря собственным способностям? – вновь спросила Амина. Ей нравилось спрашивать Арвиума обо всем, поскольку он в ее глазах являлся средоточием земных начинаний и забот, в которых так мало была сведуща она. Все действия его направлены были на сиюминутное, материальное, к чему Амина относилась с налетом пренебрежения, хоть и сама не прочь была между трансами угоститься свежей лепешкой.
– В том, что каждый пытается себе и своим потомкам ухватить кусок получше, – непререкаемо изрек Арвиум.
– Но от этого ничего достойного не выйдет.
– Мне лень размышлять об этом. Впереди пир в честь присоединения той провинции… Запамятовал, как ее нарекли местные. Приходи и ты.
Амина изящно повела ладонью, как бы отказывая не без сожаления. С детства она грустила от чужого веселья, в которое не была вовлечена. Но и вовлечься пыталась вяло, переставая пытаться после первой же смутной неудачи.
– Будете ликовать от того, что грабить получится еще больше?
– А ты снова будешь наблюдать за звездами, вместо того чтобы жить по-настоящему?
– Истинность этого только мне определять.
Арвиум опустил на Амину горчинку сдвинутых бровей. Слишком премудрая и закольцованная в своем деле, Амина будто тянула его в недосягаемые выси астрономии и мифологии, а ему хотелось сиюминутных удовольствий. Мелькающая в ней ласковость плавных линий перерубалась, как только она считала нужным раскрыть рот. В остальное же время она будто смотрела сквозь него, девочка, с которой они вместе выросли в прохладе мозаичных бассейнов великолепного дворца, ставшего им обоим домом. Они могли в чем-то понять друг друга, ведь оба были в какой-то мере пришлыми здесь. Амина, младшая сестра Мельяны, принцессы крови и первой жены Сина, и Арвиум, корзину с которым Оя выловила в священной реке двадцать четыре года назад и решила оставить мальчика себе, ведь так не хватало ей сына, отнятого у нее собственным мужем.
6
Народ Уммы, не помня, откуда брала истоки традиция, искренне верил, что государством должны править простолюдины-выскочки, стремящиеся изменить свое незавидное положение ремесленников. Благодаря обычаю не должно было возникать конфликтов правящих семей, что исключало войны на почве зависти и жадности. Жрицы видели, что дети, появившиеся от союза принцессы и простолюдина, сильны и выносливы по сравнению с теми, кто не пускал в свои сообщества новых членов.
Приближенные к трону мудрецы высокомерно изрекали, что простолюдины не обучены. На это находилось достаточно возражений, что способ Сиппара передавать власть вырождающимся сыновьям еще глупее, ведь каждое поколение все разительнее отдаляется от основателей династии и, вырастая в условиях роскоши и