Ничего нормального тут нет.
Вокруг – тишина, поблекшая, обветшавшая. Замерло в воздухе легчайшее перышко, застыл обрывок шторы, который ветер пытался скинуть с подоконника…
Лена начинает оборачиваться – и стоит на месте. Она двигается и не двигается одновременно. Она слепа и видит то, что не существует в реальности.
– Если здесь есть кто-нибудь…
Тишина. Лена открывает баночку с пюрешкой. Зачерпывает пальцем содержимое. Чертит вокруг себя – прямо в воздухе – защитный контур из перетертой моркови и банана. Выводит второй слой…
Низшие не могут устоять перед таким подношением. Да их тут уже должно быть полным-полно… учитывая кровь, которой залита спальня. Даже самые слабые, самые несмелые духи, не хищники – пылееды и клептоманы, ворующие у хозяек неосторожно оставленную на трюмо сережку или фантик от конфеты, упавший слишком близко к полосе тьмы под кроватью. Не заметишь – а маленькая призрачная ручонка уже протянулась – и цоп! Утащила. Потому в «не-реальности» всегда пыльно. И пепельно-серо. Рано или поздно здесь все истлевает, как на старой фотографии.
Из-под кровати вдруг вытягивается неимоверно длинная рука с узловатыми пальцами, вместо привычных трех – целых пять суставов и кривые загнутые черные когти. Они со скрежетом царапают деревянный пол. Скоро на этом месте в «нормальности» доски начнут гнить… или жучок какой подточит… ну или еще что случится. Из-под кровати появляется вторая рука, когти вонзаются в податливую древесину – вместо щепок медленно разлетается в стороны пепел. Руки напрягаются, вздуваются вены, по которым, кажется, текут чернила, и вот, приподнимая край покрывала, показывается голова, спутанные черные волосы метут по полу, закрывают лицо. Виден только один красный глаз, очень яркий на фоне общей серости. Подкроватный монстр, треща затекшими суставами, пытается распрямиться, разворачиваются узкие плечи (руки висят плетьми, все еще скоблят когтями доски), колени выгибаются сначала назад, а потом – вперед. Монстр возвышается над Леной, упирается в потолок затылком. Красный глаз смотрит прямо на Лену. Левая рука вытягивается вперед.
– Вкусня-а-ашка! – сипло тянет чудовище и трясет головой. Волосы смещаются, обнажая нижнюю половину лица, узкий подбородок, безгубый рот, выпирающие вперед острые, как иглы, рыбьи зубы – аж в три ряда.
Лена роняет в жадно раскрывшуюся ладонь пюрешку и отступает назад…
… – Лена!
– Воды дайте!
В лицо плеснуло холодным, застоявшимся. Или это просто «отголосок» ощущений, испытанных на втором слое реальности. Или точнее – «не-реальности». Лена хватанула воздуха, как утопающий, которого только что выволокли из-под воды… Закашлялась, ошарашенно озираясь.
– Эх ты, переговорщица! – хмыкнул Хью, пряча за ухмылкой беспокойство. Лерой уже сунул