Четырнадцать лет. Как будто этому нашлось бы оправдание, сердито думает Корина, если бы Глории Рамирес было шестнадцать лет или была бы белой. Она идет с пепельницей на кухню, садится за стол, вертит в пальцах свободный квадратик пазла и со злостью смотрит на конверты с деньгами. Поттер трудился над пазлом часами, левая рука иногда дрожала так, что ставил локоть на стол и придерживал её правой. Столько часов – а собрать успел только край и пару золотисто-коричневых кошек.
Когда приблуда проходит по дворику, садится перед стеклянной дверью, уставясь на неё, Корина берет трость Поттера и грозит коту. Как-нибудь огреет нахала по башке, если не перестанет ходить сюда и душить всю живность.
В конце февраля кот поймал большого скворца, разорвал на кусочки, и Корина чуть не поскользнулась на иссиня-черной голове, когда выносила мусор. На другое утро они нашли древесницу – с пушистой серой и черной головкой и желтой грудью – яркое пятно на бетоне. Поттер остановился и смотрел, как её перышки колышутся на ветру. Он уже стал иногда заикаться. Кор… Кор…. Кор… начинал он, и Корине хотелось зажать ладонями уши и крикнуть: Нет, нет, нет, это ошибка. Но то было хорошее утро – ни припадков, ни падений, и когда он заговорил, голос был тот же, к какому она привыкла за тридцать лет.
Если привадишь его, сказал он, будешь подкармливать, он, пожалуй, перестанет их убивать. И как-никак живая душа при доме.
Нет уж, сказала Корина. Мне еще одна забота нужна, как Христу лишний гвоздь.
Не надо кощунствовать, сказал Поттер. Но засмеялся, и оба посмотрели на тот конец двора, где под пеканом разлёгся кот. Он следил зелеными глазами за ящеркой, бежавшей по шлакоблочной стенке.
Было утро, забор под солнцем окрасился в пепельный цвет. Ветерок ерошил золотистый мех кота. За домом на Восьмой улице послышалась сирена «Скорой помощи». Звук удалялся в сторону центра, к больнице. Не знаю, что ты будешь делать без меня, сказал Поттер, и когда Корина с грустью ответила, что ей в голову никогда не приходило – ни разу за всю их совместную жизнь, – что она его переживет, Поттер кротко кивнул. Кому это дадено знать, сказал он.
Корина хотела было поправить его, как всегда, – кому это ведомо, – но подумала о его случайных оговорках, его привычке насвистывать фальшиво и давать кличку каждой мелкой твари, какая попадется ему на глаза, – и только вздохнула. Как будет жить без его голоса. Правда, неведомо! Кивнула ему в ответ и отвернулась, пока не увидел, что плачет.
Поттер тронул её за руку и проковылял к лопате, прислоненной к дому. Ты еще сама себя удивишь,