Но вот час проходит… два проходит… а они все умываются и умываются.
Тут уж Вовка забеспокоился. Вышел он в коридор, а здесь тоже никого нет, хотя обычно в купейных вагонах всегда кто-нибудь у окон стоит. И двери всех купе закрыты, хотя обычно в купейных вагонах всегда какая-нибудь дверь открыта или полуоткрыта.
Вовка Морковкин еще больше забеспокоился и побежал в туалетную комнату, – а там ни-ко-го. Морковкин побежал в другую туалетную комнату – в другом конце вагона – и там тоже ни-ко-го.
Тогда Вовка давай по мобилке названивать – и маме, и папе, и Капе… А в ответ – тишина.
Тогда Вовка постучал в купе проводника, а когда на стук никто не ответил, открыл дверь и увидел, что купе пустое. Морковкин постучал в соседнее купе – и опять на его стук никто не ответил; он открыл и эту дверь – и тут тоже было пусто; хотя вчера, как Вовка точно помнил, здесь ехали четыре тетеньки. Морковкин, на сей раз уже без стука, открыл двери следующего купе, где вчера, как он опять же точно помнил, ехало четыре дяденьки. А и дяденек нет.
Тут уж Вовка Морковкин начал открывать подряд двери всех купе. И во всех без исключения купе – пусто… пусто… пусто… Вовка перешел в соседний вагон, а там тоже хоть шаром покати. Он побежал в следующий вагон – и в следующем ни единого человека. И в следующий за следующим – ни единого… И таким образом Вовка добрался до локомотива. Открыл Морковкин дверь, ведущую в кабину машиниста, а в кабине не то что машиниста нет, а даже и помощника машиниста нет.
А впереди, между тем, какая-то станция появилась. И локомотив сам собой у вокзала остановился. Выскочил Морковкин из кабины машиниста на перрон. А на перроне – ни тебе отъезжающих, ни тебе провожающих, не говоря уже о встречающих… Заскочил Морковкин в здание вокзала. И там никого. Выбежал Вовка на привокзальную площадь. И здесь пусто.
И что же теперь делать? – встал в тупик Морковкин. И тут же с честью вышел из этого тупика. Да ничего не делать. Все само собой как-нибудь – р-раз! – и сделается.
И точно! Все само собой – р-раз! – и сделалось.
Откуда ни возьмись, появились люди на привокзальной площади, а следом прибежала сестра Капа и говорит:
– Что ты тут, Вовчик, прохлаждаешься? Наш поезд уже отходит.
Ту-ту-у-у… – дал протяжный сигнал к отправлению невесть откуда взявшийся машинист. А помощник машиниста, тоже невесть откуда взявшийся, прокричал: «Пое-е-ехали!» Смотрит Морковкин, а все пассажиры уже в своих купе сидят; и мама с папой тоже в своем купе сидят и помидорчики с огурчиками едят.
В общем, состав отошел от перрона, набрал скорость и – тудух-тудах… тудух-тудух… – помчался по рельсам дальше. То ли к Красному морю, то ли к Черному, то ли к Желтому. Не в этом дело. А дело в непонятной истории, которая произошла с Вовкой Морковкиным.
А может, это и хорошо, что она – непонятная. Есть вещи, мои маленькие читатели и читательницы,