– Да. И вот до недавнего времени все было хорошо. Миша накручивал на этой мебели хорошие проценты, его партнер в Москве занимался своими магазинами, временами они каким-то образом выручали друг друга, взаимно оплачивая счета… Все это я знаю, понятное дело, из обрывков их телефонных разговоров, из случайно услышанных фраз. Миша с самого начала мне сказал: он не желает, чтобы я совала нос в его дела. Хочет, чтобы занималась хозяйством, ребенком. Он хороший человек, добрый, да только вот очень нервный. Часто кричит беспричинно, правда, потом извиняется, покупает мне подарки, стараясь загладить свою вину. И я понимаю его: у него работа нелегкая, все-таки бизнес. Я-то очень далека от всего этого. Господи, я все не о том! Самое главное. Вот. Перевозчика ограбили! Когда именно это произошло, я так и не поняла. Может, месяц тому назад, может, пару недель прошло. Он вернулся из Москвы с деньгами – у него с собой было, страшно произнести, один миллион двести пятьдесят тысяч евро. Согласитесь, крупная сумма денег. Причем наличных. Повторяю, мой муж – человек взрывной, можно даже сказать, бешеный! Знаю, что он чуть не придушил этого парня. Его зовут Дмитрий Ремизов.
– Ограбили? – переспросила Лиза. – И как же это произошло? Не знаешь?
– Знаю. Он вышел из самолета, сел в свою машину, которую оставлял на стоянке, отъехал не так уж и далеко, и тут его тормознули работники ГИБДД. Вернее, переодетые в них бандиты. Кажется, их было двое. Перевозчик вышел из машины, его отключили электрошокером, забрали деньги и оставили парня на дороге. Это все, что мне известно.
– Ты хочешь, чтобы я нашла эти деньги? – без тени иронии спросила Лиза, оценивая степень тяжести этого преступления и сочувствуя подруге.
– Объясню. Понятное дело, муж все это время не бездействовал. Думаю, он уже к кому-то обратился, я слышала, как он договаривался с кем-то очень серьезным и важным о встрече. Но время идет, ничего не происходит, никто и ничего не нашел, разумеется… И вся эта ситуация превратила нашу семейную жизнь в самый настоящий ад! Миша впал в глубочайшую депрессию, он кричит на меня, на ребенка… Ругается, когда ребенок плачет ночью, его все раздражает, понимаешь? Мне вообще страшно находиться дома. Я понимаю, что Миша никогда не поднимет на меня руку и даже не замахнется, но ты бы видела его глаза… Они наполнены болью, понимаешь? Ему страшно. Возможно, эти деньги… Словом, иногда мне кажется, что у него долги. И он попросил у партнера эти деньги или у друзей партнера.
– Он торгует мебелью, говоришь?
– Да. Итальянской. Дорогая, красивая мебель, – Ирина вздохнула, достала сигаретку, закурила, затянулась. – А что, если его убьют из-за них? Или наоборот – он убьет этого Ремизова? Или уже… сделал с ним что-нибудь? Хотя нет… Вряд ли. Если бы он его прибил, то не матерился бы на него каждый день, а так – вроде бы он еще живой…
– Почему он сам не пришел ко мне?
– Да что ты?! – замахала руками Ирина. – Откуда ему знать о твоем существовании? Вернее… Нет, извини.